Верна непонимающе глядела на Бердину.

— Что?

— Посвящение. Ты же знаешь, что это такое?

— Ты имеешь в виду Посвящение Лорду Ралу? Это оно?

Бердина кивнула.

— Колокольный звон говорит, что настало время Посвящения. — Она задумчиво и пристально смотрела в ту сторону, куда направлялись все эти люди.

Они были одеты в одежды разнообразных цветов. Верна предположила, что белая одежда с золотой или серебряной каймой была признаком тех, кто служил и проживал во Дворце. Они и вели себя, как настоящие чиновники. Все служащие во дворце, от старших чиновников до посыльных в коротких зеленых туниках, носили на одежде кожаные нашивки с изображением буквы «Р» — знака принадлежности к дому Ралов. Все спокойно двигались в сторону огромного зала, здороваясь со знакомыми, и порой обмениваясь с ними несколькими словами. Торговцы из бесчисленного количества мелких магазинчиков были одеты в соответствии с их профессией. Среди толпы можно было различить торговцев кожаными изделиями, серебром, глиняной посудой, портных, торговцев продуктами, тех, кто выполнял во дворце разнообразные работы от ремонта до уборки.

В толпе было множество людей в простой крестьянской одежде, купцов, мелких торговцев; многие шли с женами, некоторые вели детей. Некоторых из них Верна встречала на нижних этажах Народного Дворца, эти люди что-то продавали или покупали. Были и такие, кто придя посмотреть Дворец, принарядились, словно для похода в гости. Из того, что рассказывала Бердина, Верна знала, что посетители могли снять комнаты прямо во Дворце, если бы захотели пожить тут подольше. Целый квартал в Народном Дворце был отведен для тех, кто жил и работал во Дворце.

Большинство людей, одетых в повседневную одежду двигались спокойно, словно происходящее было для них привычной ежедневной процедурой. Те, кто принарядившись пришли осмотреть Дворец, старались не показывать своего интереса, но Верна замечала, с каким любопытством их широко раскрытые глаза оглядывали все вокруг. Посетители, одетые попроще, двигаясь в толпе, открыто разглядывали помещение. Огромные статуи, изображающие мужчин и женщин в гордых позах, были высечены из разнообразного камня. Они стояли на полированных постаментах, над ними словно парили в вышине балконы, отделанные черным гранитом и ониксом медового цвета.

Верна знала, что эта сложная система запутанных переходов, сложенная из камней, соединенных жидким раствором, была создана самыми талантливыми мастерами Нового Мира. Будучи аббатисой во Дворце Пророков, она однажды вынуждена была заниматься вопросом замены части мозаичного пола, который был поврежден молодыми волшебниками, обучавшимися у них. Какие в точности события предшествовали этому повреждению, как и имена виновников, установить тогда так и не удалось, но в результате заклинание повредило длинную секцию изящно уложенных мраморных плит. Когда обломки плит были убраны, поврежденное место покрыли неприглядным известняком и жизнь Дворца Пророков пошла дальше своим чередом. Обычно отношение к мальчишкам и их шалостям во Дворце было снисходительным. Отчасти это происходило из сочувствия к молодым людям, которые попадали туда против своего желания.

Верну всегда раздражало, что виновники повреждения так и не были найдены, потому что подобное отношение потворствовало плохому поведению воспитанников. Было похоже, что лишь ей одной — кроме, возможно, Ричарда, когда он попал туда — не доставляет удовольствия видеть испорченную красоту. Ричард считал, что мальчишки обязаны были взять на себя ответственность за свои действия. Даже учитывая, что его держали там против его желания, он не любил и никогда не допускал подобных бессмысленных разрушений.

Уоррен воспринимал окружающее точно так же, как Ричард. Возможно, это была одна из причин, почему они стали большими друзьями. Уоррен всегда был серьезным и заботился об окружающих. После ухода Ричарда из Дворца, Уоррен напомнил Верне, что в качестве новой аббатисы она не должна больше жаловаться на состояние пола или поведение воспитанников; он подтолкнул ее действовать в соответствии со своими убеждениями, поскольку теперь она — главная и может устанавливать свои правила. А еще может заняться ремонтом пола.

Когда она вплотную занялась этим вопросом, оказалось, что среди тех, кто самонадеянно называли себя мастерами, фактически очень немногие в самом деле являлись ими. Различие между теми, кто говорит и теми, кто действительно знает свою работу, было видно с первого взгляда. Работа первых превращается в кошмар, работа последних — приносит радость окружающим.

Она вспоминала, как гордилась Уорреном, который был тогда рядом и всячески старался помочь. Как же ей его недостает.

Верна внимательно смотрела вокруг на великолепие Дворца, на сложную каменную резьбу. Но даже эта красота вокруг не в состоянии была взволновать ее. После смерти Уоррена ей все казалось бледным, неинтересным, незначительным. Сама жизнь после смерти Уоррена казалась просто тягостной обязанностью.

Повсюду во Дворце встречались патрули гвардейцев. Эти солдаты, вероятно, никогда даже не задумывались, какое количество человеческого воображения, мастерства и сил потребовалось для создания такого места, как Народный Дворец. Они всегда были его частью, частью того, что наполняло его жизнью, точно так же, как тысячи солдат до них в течение многих сотен лет шли по этим залам, охраняя их.

Верна заметила, что некоторые из гвардейцев двигались парами, в то время как другие патрулировали большими отрядами. Мускулистые молодые мужчины были одеты в великолепную униформу с защитными кожаными пластинами на плечах и груди и все были вооружены по меньшей мере мечами. Многие из гвардейцев держали в руках пики с блестящими металлическими наконечниками. Верна заметила особых гвардейцев, на которых были черные перчатки. Эти солдаты были вооружены арбалетами, закинутыми за плечо. На их поясах висели связки арбалетных болтов с черно-красным оперением. Глаза гвардейцев всегда были внимательными, наблюдая за всем и всеми.