– А я с ними аккуратно! Глянь, - показал Борис пучок ровных золотистых проволочек. Встретившись взглядом с Ваньком, добавил: - Ох, наверно, и психуют фрицы! Второй раз заделали им козла.

– Небось, думают, что это дело рук подпольщиков, - усмехнулся тот. Пусть привыкают... Это только начало.

– Слышь, Рудик...
– Федя помедлил и продолжал: - Ты с матерью и дедом свободно говоришь по-немецки. А вот фрицевский диалект смог бы разобрать?

– Конешно. А че?

– Мы, после отступления наших, в акациях нашли исправную телефонную трубку. Что если подсоединиться к проводам и послушать, о чем сейчас фрицы базарят?

– Можно... Токо зачем?

– Была охота здря рисковать!
– заметил и Борис.

– Я говорю не о телефонных проводах, - уточнил Федя.
– Видел, как ихние связисты лазали по столбам напротив хутора...

– Это я из пряща чашечки поразбивал, - вставил слово Миша.
– Правда, и до меня кто-то десятка два расколошматил.

– Дай закончить!
– упрекнул его не успевший досказать мысль Федя.
– Так вот: линию уже, видимо, восстановили. Ее не охраняют, поэтому никакого риска не будет. А хотелось бы узнать...

Закончить мысль не успел он и в этот раз: помешало неожиданное появление Тамары. Это было неожиданно потому, что Ваньку она сказала, будто собирались с Верой сбегать к тете за мукой и солью. И вот на тебе: бежит огородом, со стороны балки, одна... Почуяв неладное, он кинулся навстречу. Задыхающуюся, выбившуюся из сил - едва успел ее подхватить:

– Что случилось!?..

– Ой, Ванечка, беда... Веру схватили...
– сбивчиво сообщила она.

– Как - схватили? Кто схватил? Где?
– посыпались вопросы подоспевших.

С трудом переводя дыхание, сбивчиво поведала она следующее: шли с Верой через станцию, перешли пути, спустились вниз к базарчику, и тут немец схватил ее и потащил за собой.

Словно только теперь представив весь ужас случившегося, Тамара в отчаяньи залилась слезами; сквозь судорожные всхлипы ничего нельзя было разобрать толком.

– Успокойся и расскажи все по порядку, - уже во дворе, усадив ее на табуретку, попросил Ванько.
– Как все это началось?

– С самого начала я не видела, - глотнув воды, принесенной мишиной матерью, начала она говорить более спокойно.
– Мы договорились переходить порозно, и она шла сзади... ну, метров на десять от меня. Когда я оглянулась, немец держал ее за косу и смотрел в лицо, будто хотел опознать в ней не знаю, кого...

– А откуда он, воще, взялся - не заметила?

– На базарчике бабка торговала семечками, а он стоял возле нее и набирал в карман прямо из ведерка.

– Когда проходила, на тебя не пялился?
– спросил Рудик.

– Глянул мельком и все. Я обошла его подальше - боюсь их до смерти.

– Он как выглядел... я имею в виду - молодой или старый? поинтересовался Борис.

– Старый хрыч. Лет сорок, если не старше.

– Странно, - терялся в догадках Ванько.
– Чем она могла его заинтересовать!..

– Чем! Она ведь на мордочку симпатяшка.
– Рудик наклонился к нему, понизив голос до шепота: - Может, захотелось развлечься с молоденькой.

– Если б для этого, он бы выбрал Тамару, а не малолетку. Тут что-то другое... У нее было что-нибудь в руках?

– Кроме как жакетки - ничего. Мы спешили, и ей стало жарко. Она потом ее выронила, я хотела подобрать, но не смогла: следила, куда он ее поведет, издаля. А потом стало не до жакеток, сразу кинулось домой к вам.

– Надо что-то делать, - первым напомнил Борис удрученно.

– Действовать надо - и немедля!
– словно очнулся от потрясения Ванько; голос стал решительным и твердым.
– Ты, Миша, остаешься - убери и спрячь все это подальше, чтоб никаких следов, - распорядился, кивнув на снасти и цветные обрезки изоляции.
– Остальные - со мной. Прихватываем пистолет, лимонку - и нужно вызволить Веру любой ценой! Чего бы это ни стоило! Посмотрел Рудику в глаза: - Идешь с нами? Дело опасное...

– Обижаешь!

– Извини.
– К Тамаре: - Он куда ее затащил, в помещение вокзала?

– Я не успела сказать... За вокзалом есть небольшой такой кирпичный домик - туда.

– Это упрощает дело! Ты тоже идешь с нами, будете с Федей на подхвате.

– Надо прихватить и бинокль, он у меня дома, - напомнил тот.
– Может пригодиться.

– Беги, токо быстро!

Рельсы переходили в разных местах, поодиночке, затем сошлись вместе уже за вокзальным зданием. Кирпичное, продолговатое, одноэтажное, это здание, судя по некоторым освещенным окнам, было обитаемо, но ни во дворе, ни поблизости в этот предвечерний час уже никого не наблюдалось. Прилегающая территория обсажена пришедшим в запустение декоративным кустарником вечнозеленым, густым, вымахавшим в рост человека, особенно на задворках. Здесь и нашли надежное укрытие от посторонних взглядов.