– Посмотрим, как это у тебя получится, - с сомнением отозвался Миша, снимая трусы.
– Идем прыгнем еще парочку раз да надо домой, я обещал долго не задерживаться.

Купание вернуло его в равновесие, и о случившемся он больше не вспоминал. Что же до Рудика, то душевно он был не в себе весь остаток дня. А потом еще и ночью заснуть долго не мог.

Тут надо внести ясность: в мыслях его происходил сдвиг. Чувство оскорбленности и намерение сквитаться постепенно уступали место чему-то вроде одобрения и даже некоторого восхищения находчивостью незнакомки. Находчивостью и решительностью. Надо быть очень смелой, чтобы рискнуть на отомщение таким вот оплеушным способом! Из просто симпатяшки она постепенно превратилась в очаровашку. Такой неотразимой мордашки, таких синих-пресиних глаз ему еще видеть не доводилось. И никогда так не хотелось познакомиться с девчонкой, подружиться, просто поговорить...

Только вот каким образом? Она же его теперь презирает, боится, станет всячески избегать. И все-таки нужно попытаться! Сходить с Мишкой к Клавке она была в той компании, выведать, кто такая, откуда, к кому и надолго ли приехала и все такое прочее. А там видно будет, что делать дальше. Словом, засыпал Рудик без всякого гнева на Синеглазку и с еще неясной, но приятной надеждой в сердце.

Наутро заявился к соседу спозаранку. Они с Клавой учебный год отсидели за одной партой, и Мишке запросто будет найти с нею общий язык. При этом нужно будет прикинуться, будто они осознали свою вину и даже готовы, если надо, попросить у новенькой прощения за некультурную выходку.

– Клавка обязательно передаст разговор, новенькая перестанет нас бояться, - пояснил "идею" Рудик.
– Снова придет на ерик купаться - тут мы с нею и поквитаемся!

Миша, не подозревая, что приятель влюбился в новенькую по уши, что затеяно все это отнюдь не ради мести, идею одобрил и охотно согласился помочь.

Клаву заметили издалека: она присматривала за гусятами, щипавшими спорыш около двора. Рудик спрятался, а Миша направился к ней один.

– Привет Пушок!
– отвлек он ее от чтения какой-то книжки.
– От шулики цыплаков стережешь?
– кивнул в сторону гусят.

– Во-первых, у меня есть имя... И это вовсе не цыплята - тебе что, повылазило?
– не очень любезно обозвалась она.

– Разве? А похожи, воще, на индюшат. Но это неважно. Я к тебе, воще, по делу: что это за шмак... за девочка была с вами на ерике?

– А зачем тебе?
– насторожилась бывшая одноклассница-однопартница.

– Ну, это, как его... Мы хочем перед нею извиниться за вчерашнее. Токо не знаем ни как ее звать, ни где живет, ни кто, воще, такая.

– А ты не брешешь?
– усомнилась Клава Пушок.
– Дай честное пионерское, что это правда и что вы не будете ее бить.

– Может, потребуешь еще и землю есть для доказательства? Нечего из-за пустяков, воще...

– Ну, тогда и не скажу!

Миша поймал ее за косу:

– Хочешь, чтоб наполовину укоротил? Мне недолго!
– Он достал из кармана складник, зубами откинул лезвие.

– Пусти, дурак!
– схватила за руку.
– Все равно не скажу! Отпусти косу, а то укушу...

Миша отпустил со словами:

– Да пошутил я, воще... А ты и поверила. Чес-слово бить не собираемся. Рудик давно уже отсердился.

– Ну, смотри!
– погрозила Клава пальцем, после чего сообщила о своей новой подружке и соседке нужные ребятам сведения.

Он узнал, что звать новенькую Ира, живет она у дедушки с бабушкой, потому что папа с мамой ушли на войну - они оба медики. И что если побьют ее за вчерашнюю пощечину, то тогда они оба пошляки и подлецы.

Со жгучим нетерпением поджидал Рудик напарника. Опасался: вдруг он сообщит, что Синеглазка приехала погостить всего на недельку и скоро уедет в какой-нибудь Краснодар или Темрюк? Такая перспектива повергала его в отчаянье. Не дожидаясь, пока тот начнет докладывать все по порядку, он опередил его вопросом:

– Ну что, она еще не уехала с хутора?

– Этого можешь не бояться. Токо мстить ей у меня лично охота отпала.

И рассказал все, что узнал от Клавы.

Рудику не терпелось увидеть ее хоть издали, но уже сегодня. Чтобы все-таки не вызвать у товарища подозрений, он пошел на хитрость:

– Клавка навряд ли поверит, что мы способны на извинения... Чего доброго, разгадает нашу хитрость, - высказал "опасения" Рудик.
– А эта Ирка, как ты и предполагал, с месяц не выйдет со своего двора. И после такой давности поздно будет требовать даже паршивого извинения...

– Так что ты, воще, предлагаешь?
– не понял помощник.

– Нужно прям сичас зайти к деду Мичурину (Ира оказалась его внучкой), позвать ее и хотя бы через забор извиниться самим. Для блезиру, конешно, поспешил уточнить, так как Миша скривил кислую мину.

– Ладно, начали - так доведем это дело до конца, - согласился он.

Дед Мичурин знаком был нашим героям давно. Не столько он сам, сколько его знаменитый сад. Знаменит же он был тем, что здесь всегда было чем поживиться, начиная с майских черешен, ранних абрикос, малины, слив, яблок или груш-бергамот. Понятно, что наведывались они сюда, как правило, после захода солнца. И хотя дед мог их в этом лишь подозревать, было если не боязно, то стыдновато являться ему на глаза... Поэтому какое-то время они просто посидели на лавочке у его калитки, не решаясь заходить во двор.