Впрочем, что до удачи, то разве что керосин. Пожар старосту особо, похоже, и не напугал... Сено вскоре появилось у него новое, дрова тоже. Достал он, надо полагать и керосину (правда, флягу у будки больше не оставляли). А вот худобу у хуторян изымать продолжали по-прежнему. Как на этой стороне балки, так и на той, с чисто казачьим населением, райскую жизнь которому так щедро сулили в листовках. По словам Клавы, в один из дней свели коров сразу у семерых ее соседей; отогнали на станцию и погрузили в вагон. Командовал грабежом обретавшийся на хуторе толстый, как боров, в очках с толстыми же стеклами, немец.

Над учетчицкой все еще болтался флаг со свастикой. Там по-прежнему находился возглавляемый им полицейский участок. Не раз уже у ребят заходил разговор о том, что надо бы поджечь это осиное гнездо, но всякий раз приходилось считаться со сложностями и откладывать затею.

Об этом же зашел у них разговор, когда в один из вечеров собрались они у Ванька поиграть в лото. Горела неярко лампа, порывисто хлестал за окном дождь, а на столе перед каждым участником лежали потрепанные карточки с цифрами в квадратиках. Федя доставал из кисета "номера" и, объявив, ставил на свою.

– Помните, Андрей говорил, что видел в бинокль с кургана... Голодовка!
– объявил он очередной номер.
– Видел, как из грузовика что-то перегружали в амбар... Кочережки! Какие-то ящики и тюки. Ты глянь, опять цифры-близнецы, на этот раз барабанные палочки!

– Ты, Хветь, или играй, или говори - что-нить одно!
– сделал ему замечание Борис.

– И че ты, воще, хотел этим сказать?
– накрыв тыквенными семечками цифры 33, 77 и II, спросил Миша.

– Что сказать?
– отложив кисет с бочонками-цифрами в сторонку, обозвался Федя.
– Что амбар этот постоянно на замке и по ночам охраняется. Клава говорила, что в него, кроме как с очкастым, никто не ходит - он, видать, никому ключа не доверяет. А это значит, что в амбаре хранится что-то очень важное.

– Так мы об этом уже толковали, еще когда было тепло, - припомнил Миша.
– Что надо бы в него слазить на разведку, и если там нет такого, что рванет, - поджечь. Ты это же обратно хочешь предложить?

– Не обратно, балда, а снова, - поправил его Федя.
– Только не поджечь, хотя теперь это - как раз плюнуть. У нас ведь есть лимонка.

– Предлагаешь взорвать, воще?

– Причем, вместе с очкастым!

– А как это, воще, сделать, воще?

– Залезть внутрь, закрепить там лимонку, а кольцо ниткой соединить с дверью, она открывается наружу. Дернет - и вдребезги!

– Хорошая мысля!
– похвалил Ванько.
– Но, опять же, если там нет взрывчатки. Иначе кой у кого повылетят стекла, а на дворе зима. Надо, чтоб не навредить своим.

– Ежли нельзя будет взорвать, то разведать, нет ли чем поживиться. Правда, дело это рисковое, не нарваться б на пулю, - заметил Борис.

– Риск можно свести на нет, - возразил Ванько.
– Полицай наверняка отлучается погреться. Надо установить, надолго ли, как часто и все такое.

– В холодрыгу долго и не понаблюдаешь, разве что из окна хаты. Кто у нас живет там ближе всех к амбару?
– Борис посмотрел на Федю.

– Если имеешь в виду Клаву, то их хата далековато, я уже думал. Вот Иринка - их двор почти напротив.

При упоминании этого имени Рудик вздрогнул и живо повернулся к говорившему:

– Ир-ринка? Это какая же?

– Уже и забыл? А помнишь, летом на ерике...
– усмехнулся Миша.

– Ты ей тогда еще и письмо накатал. Клава мне по секрету говорила, что оно очень ее взволновало, - не Клаву, конешно. Иринка долго мучилась - идти или не идти к тебе на свидание; но гордость пересилила.

– Сурьезно?..
– Эта новость не на шутку и его взволновала.
– Она мне тогда крепко в душу залезла... Я бы и теперь не прочь с нею задружить!

– Знаем, как ты дружишь! Не вздумай!..
– поморщился Федя.

– Да ты че ровняешь! Это же не Нюська, я бы ее ни в жисть не обидел, честное слово, - горячо заверил недавний блудник.

– Зарекалась свинья дерьмо жрать, да никто не верил! И правильно делали, воще...

– А теперь Клава еще и порассказала ей, что ты за гусь. Так что ничего у тебя не выйдет!

– Ладно, насчет амбара мы еще поговорим. Сходим и прикинем на месте. А щас продолжим игру, - предложил Ванько.

В нашем повествовании уже несколько раз упоминалось о взаимоотношениях Рудика с Иринкой; приспело время остановиться на них подробнее. Случилось это в начале лета на ерике. Нанырявшись с вербы до посинения, Рудик с Мишей улеглись согреться-позагорать на берегу. Вовсю сверкало июньское солнце, в вербах попискивали пичуги, сплетая на кончиках веток уютные висячие гнезда; от воды тянуло свежестью и тонким ароматом цветущих поблизости желтых водяных петушков. Блаженно-дремотный покой загорающих потревожен был визгом девчонок, раздевавшихся неподалеку и - кто боязливо, кто с разбегу осваивавшихся с водой.