– Точно. А ты откуда знаешь?
– удивился на этот раз гость.

И тот рассказал ему, при каких обстоятельствах произошло знакомство с Андреем и Мартой.

– Нам стало известно, - под конец его рассказа сообщил Ванько, - что они - и ваши ребята тоже - живы и в безопасности: их каким-то образом вызволили партизаны. Ты никого из тех своих одностанишников не встречал?

– Как же, видел. Но никто из них подробностей не рассказывал. А от кого стало известно вам, если не секрет?

– Вообще-то, конешно, секрет... Но ты, вижу, парень надежный, поэтому скажу: от переводчицы.

– Странно... А она откуда узнала?

– Неважно. Главное - она передала нам записку, написанную андреевой рукой.

– Вот это да!.. Выходит, ее мать - наш человек. А я ей в тот день, во время допроса, нахамил, как последний сукин сын.

– Да ты не переживай. Ей и не такое приходится выслушивать...

– Ну а вы как, я имею в виду тогда, в каталажке?

– Мы с девчонкой убежали вслед за тобой, а ее отец так и остался. Она тоже было заупиралась, но я унес ее силком. Зашли за малышом, и теперь они живут у моей тети. Вот токо мать... она оказалась тяжелобольной.

– Слыхал, их повесили на воротах стадиона... Но, говорят, и карателям непоздоровилось: кто-то швырнул в них гранату, прям из толпы.

– Раз уж я тут разоткровенничался, то так и быть, признаюсь: наша это работа. Случайно попали на стадион, стали свидетелями казни, ну и не сдержались. К слову сказать, кроме родителей Тамары, тогда повесили и одного из полицаев, что приходил сводить нас в туалет. А второго ты так звезданул прикладом, что проломил череп, и его пристрелили.

– Ну, ты меня седни порадовал!
– воскликнул Степан.
– Где ж вы гранату взяли?
– Ванько рассказал и это.
– А у нас, гадство, ничего такого нет, - с сожалением вздохнул он.
– В магазине винтовки, что я тогда прихватил, было всего четыре патрона. Мы их уже израсходовали. Такой обрезик из нее получился! Но он оказался почему-то наш, советский. А патронов к нему нет вот в чем беда.

– Этой вашей беде я, пожалуй, помогу, - пообещал Ванько, тронутый жалобными нотками в голосе собеседника.
– Правда, боюсь, не наломали б вы дров. Уж больно ты, извини, рисковый малый...

– Да все будет нормально!
– схватил его руку Степа.
– Слово даю! Я за время оккупации лет на десять повзрослел и поумнел. А у тебя их много, патронов?

– Много дать не смогу. Обоймы две-три, не больше.

– А когда?
– Парень снова, теперь уже в благодарность за услугу, потряс его руку.

– Можно прям сейчас. Одевайся и сходим, тут недалеко.

У ч а с т о к степи, на котором Борис с Мишей установили петли из телефонного провода, получился исключительно "урожайным": за весь ноябрь не было, пожалуй, случая, когда бы они возвратились из обхода порожнем. Но в декабре зачастили дожди, порой со снегом и ветром. В ненастье заяц, видимо, предпочитал отлеживаться в сухом кубле: уловы резко упали либо отсутствовали вовсе. По этим причинам пропадало желание темными утрами "мокнуть заздря". Но, случалось, к обеду становилось на погоде, и нужно было наведаться, чтобы хоть поправить сбитые непогодой петли. И как было обидно и досадно, когда один, а то и два "дурошлепа" все-таки попадались, но к этому времени оказывались расклеванными вороньем!

А однажды зайчатников ждал пренеприятнейший сюрприз: на застолбленном ими участке кто-то насторожил свои петли. Да еще какие - из сталистой оцинкованной проволоки. Причем, петли эти порой установлены были в нескольких метрах от ихних.

Чья-то откровенная наглость возмутила ребят и обозлила. Решено было на следующее утро прийти сюда пораньше, чтобы узнать, кто же решился на такое. Может быть, даже отдубасить. Однако наглецами оказались двое ивановцев, постарше и посильней физически. Поговорить с ними по-хорошему не пришлось не захотели.

– Мало того, эти лбы, - жаловался Миша Ваньку, - еще и отняли у нас двух зайчуганов. И пригрозили, воще, посчитать ребра, ежли застанут еще хоть раз.

Ванько пообещал разобраться с ними, как только станет на погоде.

Благодаря нежданно-негаданно раздобытому керосину долгие декабрьские ночи, столь тягостные для детворы (выдержи-ка семнадцать часов на боковой! ), нашим ребятам страшны не были. Скорее, являлись веселым и интересным периодом отдыха от многодневных забот. Собираясь у кого-либо в натопленной хате, а то и на русской печи, они и далеко за полуночь то резались в карты или лото, то просто фантазировали, сочиняли сказки, соревнуясь, кто придумает поволшебней да пострашней.

Когда приходила погостить Тамара, собирались у Шапориных; приглашалась, разумеется, и Клава. В такие вечера было особенно интересно, так как кроме сказок да загадок затевались развлечения пощекотливей. Всем нравилась, даже Вере, игра в бутылку. Правда, ее не признавал Миша, не желавший целоваться с девчонками; но обходились и без него.

Ранее Ванько рассказал о своем разговоре со Степаном. Получалось, что их станичные сверстники - а он наверняка у них за старшого - тоже не упускают случая как-то насолить оккупантам. Или, по крайней мере, их прислужникам-полицаям, которые в своем усердии зачастую беспощадней хозяев. Решено было познакомиться с ними покороче. Может быть, даже удружить им один из пистолетов. И уж конечно - поделиться секретом мины, с помощью каковой так удачно насолили Гапону.