Между тем Андрей принялся обучать плаванию без помощи камеры: объяснил и наглядно показал, как следует работать руками и ногами, чтобы тело держалось на плаву горизонтально. Но одно дело слова, другое на практике: ничего у нее не получалось! Стоило ему убрать руки, как ученица, лишившись поддержки, шла ко дну, хлебнув при этом почти всякий раз воды...

– Может, пройдем к малышатам, там воды по пояс, - предложил, когда она, в который раз уже захлебнувшись, выбралась на берег откашливаться.

– Я, кха-кха! уже думала, - села она на разогретый солнцем песок.
– Но там, кха, Тобик может кого-нибудь укусить.

– И то правда: вздумают погладить, а он чужим не дается.
– Примостился рядом.
– У тебя коса расплелась, можно поухаживать?

– Нельзя. Я на тебя в обиде... Тоже мне шеф! Человек тонет, захлебывается, а тебе хоть бы что. Думаешь, так я быстрей научусь?

– Да нет, спешить некуда...

– Тогда почему не поддерживаешь, боишься, что ли?

– Ага. А то как смажешь, так мало не будет, - привел он ее фразу, сказанную в лодке на лимане.

– Припомнил!.. То было давно и неправда.

– А ежли честно, то, конешно, по другой причине. Какой? Руки часто соскальзывали с талии, а мне не хотелось, чтоб ты подумала, будто я умышленно лапаю тебя за сиськи...

Она посмотрела на него с удивлением.

– Ты этого боялся? Ну и напрасно.

– Почему - "напрасно"?

– Во-первых, я этого твоего "лапанья" даже и не заметила. Во-вторых, чем глотать воду, то лучше уж это! Тем более...

– Что - "тем более"? Договаривай.

– Тем более, что мы же с тобой не чужие! Или ты так не считаешь?

– Почему? Считаю... Но думал, что это тебя оскорбляет.

– Меня больше оскорбила твоя медвежья услуга.

– Ну, извини, ежли так.

– Извиню, когда научишь держаться на плаву!
– Она поднялась и решительно вошла в воду.

Отбросив предрассудки, шеф взялся за дело по-настоящему. Ученица больше ни разу не захлебнулась, все увереннее колошматила ногами воду, более умело работала руками и через полчаса довольно сносно овладела новой для себя водной стихией.

– Давай-давай, молодец! Умница, - подбадривал учитель, уже и не поддерживая, а лишь находясь рядом.
– Скоро будешь плавать лучше самого Тобика! А теперь попробуем на спинке.

Овладеть этим "стилем" оказалось и того проще: за пяток минут она не только без его помощи держалась на поверхности, но и не позволяла сносить себя довольно ощутимым течением.

– Андрюша, глянь сюда: что это за комок висит у самой воды, - показала, проплывая "на спинке" под ветвями.

– Это? Птичье гнездо.
– Пристроился рядом, помог ей ухватиться за ветку, чтоб не сносило.
– Не знаю, как правильно, а мы их ткачиками называем: ткут гнезда на самом кончике ветки, чтоб никто не смог добраться до птенчиков.

– А они еще там?

– Птенчики? Не-е, давно вылетели.

– Хочется посмотреть, я такого еще не видела. Оно ведь им уже не нужно?

– Конешно! Они каждый год строют новые. Плыви к берегу, я тебе его достану.

Он слегка выпрыгнул из воды, схватил ветку, отгрыз ту часть, где прикреплено гнездо. На берегу улеглись рядышком на густой теплый спорыш и принялись рассматривать чудо птичьего искусства. Тобик, как раз перед этим искупавшийся, энергично катался по траве - то ли из озорства, то ли желая скорей обсохнуть.

– Скажи, домик себе забацали!
– похвалил Андрей добротность гнезда. Никакой ливень не страшен.

– Очень искусная работа, - согласилась она.

– А как крепко присобачено к веточке! Ты бы видела этих пичуг: меньше воробья. И такие башковитые.

– Ну, они руководствуются инстинктом. Но равных им в мастерстве наверное никого в природе не существует. Я вспомнила: их, кажется, ремезами зовут.

Тобик, улегшийся было под боком у хозяйки, неожиданно вскочил и сердито рыкнул. Она подняла голову и встревоженно тронула Андрея за плечо: - Глянь, - прошептала, - что нужно тем двоим возле нашей одежды?

Он посмотрел туда, где накануне побросали одежду ребята, и по тому, как воровато вели себя чужаки, все понял.

– Диверсанты... Полежи здесь, пока не позову, и придержи Тобика. Скоро все узнаешь.

Крадучись, сполз под обрывчик, нырнул в ерик, а спустя некоторое время оказался на берегу уже за чужаками. Те заметили, но слишком поздно; кинулись наутек, однако тот, что повыше - им оказался Леха Гапон - был им перехвачен, повален, и завязалась борьба. Будучи сильнее, Леха вывернулся, сел на Андрея верхом; тот исхитрился схватить противника за мизинцы обеих рук, что не позволяло последнему ни ударить, ни удрать, пока не подоспели остальные (они загорали на противоположном берегу и были Андреем оповещены)