Капитан скорее догадался, чем почувствовал, как его руки, освободившись от пут, бессильно повисают вдоль туловища... затем Малыш махнул ножом еще раз, и Мигер растянулся на земле.

– Идти сможешь?
– деловито осведомился Крис.

– Ползти, - пробормотал ирландец, пытаясь приподняться... или хотя бы приподнять голову.

Успехом увенчалась лишь третья по счету попытка... при этом капитан обнаружил, что лежит, почти уткнувшись носом в труп троллего блина. Последний жутко вонял - учитывая, что процессы разложения никак не могли длиться больше трех минут, это, по всей видимости, был его "естественный" запах - а покрывавшая тело сверху рвотная масса вполне успешно дополняла этот аромат до сочетания "непереносимо-отвратный". Мигер резко откатился в сторону, сел и лишь затем вяло удивился собственному подвигу.

– То-то же, - одобрительно заметил наблюдавший за вышеописанной сценой Ханко.
– А то, чуть что, сразу "Нашатырь! Нашатырь!". Прав был мой папуля, когда говорил, что нет в природе лекарства лучше свиного дерьма... свежего.

– И что же, - полукровка двумя взмахами рассек путы сержанта Флеминга, сумевшего, в отличие от своего командира, удержаться на коленях, и перешел к следующему пленнику, - твой почтенный отец лечил подобной э-э... панацеей?

– А все подряд, - весело откликнулся Крис.
– Старших братьев моих, помнится, чаще всего приходилось пользовать от похмелья. Рецепт был следующий мордой в дерьмо, мордой в корыто с водой... а водичка была такая, что в трех шагах от корыта зубы ломить начинало... потом пара оплеух и напоследок отмывка того самого корыта... до блеска.

– Вот этому, - заметил Малыш, глядя на безвольно осевшее тело освобожденного им кавалериста, - сейчас бы не повредила доза твоего фамильного эликсира.

– Ну, папашкиных оплеух я тебе продемонстрировать не смогу, - сказал Ханко.
– Хоть и дразнили его соседи "горячим финским парнем", но зато уж когда он расходился, на дюжину ярдов, бывало, улетали... сквозь два забора. Что же до этого парня...
– он наклонился над неподвижным кавалеристом, озабоченно присвистнул и, выпрямившись, заорал: - Эй, зеленый... тут работа для тебя!

– Тут работа для могильщика, - сержант Флеминг попытался встать с колен, но вместо этого неожиданно для себя очутился на четвереньках.
– Бедняга Додшон вручил швою душу Гошподу еще чаш назад... ш такой-то дырой в боку. Жаль... он был хорошим кавалериштом.

– С удовольствием бы выбил ваши слова на его могильном камне, сержант, сказал Ханко, снимая шляпу, - но, увы, - на пару секунд он замер над Додсоном, прижав шляпу к груди, а затем вновь нахлобучил ее.
– Если мы попытаемся проделать это, то нам самим могильщики уже не понадобятся. Зеленый, что ты там уже жуешь?

Последняя фраза относилась к подходившему Ыыгыру Ойхо, челюсти которого и впрямь шевелись с размеренностью паровозных шатунов. Вместо ответа тот удостоил Криса очередным мрачным взглядом, подошел вплотную к все еще стоявшему на четвереньках сержанту Флемингу и, сплюнув на ладонь, сунул ее под нос последнему со словами "На, жри!".

– Шо это жа дерьмо?
– с подозрением осведомился сержант, отодвигаясь от остро пахнущей коричневой массы, которая по цвету, да и по консистенции, весьма напоминала этот обсуждаемый недавно продукт.

– Хочешь беззубым ходить?
– задал встречный вопрос шаман.
– Не? Тогда жуй... и через пол-луны зубы будут как у аллигатора... в пять рядов, гы-гы-гы!

– Быстро же вы, любезный, перекрасились, - заметил Моргенау, который благодаря тому, что привязывавшие его гоблы сочли возможным ограничиться почти символическими завязками - оказался единственным из освобождаемых, сумевшим удержаться на ногах.

– Умный патамучта, - невозмутимо отозвался Ыыгыр Ойхо.
– Мы ж теперь вроде как одна банда... пока не получится вашими черепами мой личный шест украсить... особенно твоим, Ханко.

– Мерзавцы, а мерзавцы, - простонала Линда Келлер.
– Может, кто-нибудь из вас, подонков, все-таки наберется смелости и освободит мне хоть одну руку? Пожалуйста!

– Только в том случае, мисс, - сказал Уин, подходя к ней, - если вы, мисс, торжественно поклянетесь не кусаться... потому что иначе я лучше поищу общества какой-нибудь оголодавшей пумы.

– Клянусь!

ГЛАВА 9

Бренда Карлсен, лучшая из худших

Я сидела в приемной епископа уже почти час, и это занятие понемногу начинало мне нравиться.

Здесь имелись мягкие глубокие кресла, приятный глазам - после ослепительно белого камня полуденных улиц Мехико - полумрак, а главное, в старинном здании царила прохлада.

Для того чтобы летом чувствовать себя белым человеком в столице этой проклятой страны, надо повсюду таскать за собой не меньше трех слуг - с большим зонтиком, очень большим веером и еще большим подносом с чем-нибудь прохладительным. В противном случае ты очень быстро начинаешь понимать, как хорошо бывает снеговикам по-весне...