– Я вам еще понадоблюсь?

– Ладно, Дали. Отдыхай. Отпуск короткий, сама знаю.

– Спасибо.

– Так не забудь, приходи на крестины моей внучки.

– Обязательно.

Дали двинулась к выходу. Коридор был уже пуст, одна только девушка стояла у подоконника. Та самая, белокурая, сероглазая, с ладной фигуркой. Заметив Дали, девушка быстро двинулась к ней.

– Я... простите, мне нужно с вами поговорить.

– Выйдем на поле?
– предложила Дали. Они двинулись вместе по коридору. Девушка заговорила быстро, сбивчиво.

– Мне уже скоро двадцать. Я хочу летать, то есть по-настоящему. Я в клубе четыре года. Сертификат на "Тройку" уже есть. Вы не возьмете меня в часть?

– Как тебя зовут?
– спросила Дали.

– Чена. Чена Лаккор.

Они вышли на улицу. Вверху, в незамутненной сини, высоко парил крошечный транспортник "Тиннес". Несколько точек отделились от него, долго беспомощно летели вниз, потом взорвались разноцветными куполами тренировались десантницы.

– Сколько налетала?
– поинтересовалась Дали.

– Сто восемьдесят два часа.

Дали одобрительно кивнула.

– Ты бы могла написать заявление...

– Я писала. Но мне предложили на восток, на океан, а там ведь затишье... И потом, какая наставница будет, ведь это важно. Я с вами хочу, можно?

Дали задумалась. Девочка, вроде бы, ничего. Вполне может заменить Римонду... Ей стало противно от этой мысли. Как будто Римонду можно заменить. Но - перебила она сама себя - в звене у нас пустое место. И неизвестно еще, кого поставят.

Дали не любила, когда ей ставили слабых ведомых... Они быстро погибали. А это тяжело.

Конечно, придется месяца три еще девчонку тренировать. Одно дело учебный аэродром и "Тройка", а другое - реальные боевые условия. Теперь, правда, у них отличный компьютерный тренажер, так что они и стрелять учатся, и все ситуации проходят... Это мы учились прямо на ходу. Бросили в воду, выплывешь - молодец... Собьют - такова жизнь.

– Ты работаешь?
– спросила Дали.

– Да. Я библиотекарь.

– Ого!

Чена смущенно улыбнулась.

– Люблю книги. Ну и здесь вот, в летном клубе учусь.

– У нас в полку, кажется, библиотекарь нужен.

– Я летать хочу, - предупредила Чена.

– Да не беспокойся, будешь ты летать, надоест еще. А мать жива?

– Да. Мы живем на Солнечной. У меня еще две сестры, старшие. У них уже дети.

– А братьев нет?

– Нет.

– Твое счастье, - вздохнула Дали.

– Почему? Хотя...

– Я подумаю, - сказала Дали, - Если решу тебя взять, позвоню, хорошо?

Когда-то в древности это был католический собор. Длинные ряды скамеек, готические окна и своды, пространство и свет, льющийся сквозь цветные витражи (последние, впрочем, обновлены совсем недавно), сверкающий алтарь в глубине кафедры, и у входа, как положено - Купель. Все, как и раньше. Только нет больше величавых священников-мужчин в рясах...

Мать Феодосия в белом стихаре неслышно подошла к купели.

– Раскройте младенца, - тихо сказала она. Помощник - Дейл - поднес ей Библию в кованом переплете. Молодая мать, волнуясь, развернула одеяльце. Крошечная девочка, вся в белых кружевцах, спокойно смотрела на монахиню. Феодосия начала молитву. Окружающие женщины и Дейл тихо повторяли за ней.

– Крещу тебя во имя Отца и Сына, и Святого Духа, - произнесла Феодосия, брызгая на младенца водой из Купели. Девочка недовольно поморщилась, но не заплакала. Феодосия быстро закончила обряд. Крестная мать приняла ребенка, как положено. Бабушка - Берри - протянула Дейлу стокроновую бумажку, пожертвование на церковь.

Священнослужительница удалилась. Гости стали выходить из церкви. Дали, смочив пальцы святой водой, перекрестилась, и тут же вспомнила Римонду... Выйдя на улицу, все зашумели, зашевелились. Веселой процессией двинулись к дому Берри. Взрослая дочь - мать окрещенного младенца и еще одного, старшего мальчика - жила с ней. Тем более, дом был большой, целый особняк, не пропадать же ему.

Люция, мать девочки, тут же уселась в кресло и дала ребенку грудь. Трехлетний старший мальчик пристроился рядом, завистливо поглядывая на эту картину. Хэлл тоже очень ревновал, вспомнила Дали. Начал впадать в детство, соску взял, истерики устраивал без повода. Приходилось с ним часами гулять, играть, чтобы он поверил, что мама вовсе его не бросила.

Женщины во главе с Берри тем временем накрыли на стол. Напечено было множество пирогов, с мясом, с капустой, с грибами, соленые грибки стояли на столе, и икра, и салаты, и ветчина, оливки, овечий сыр... Так было принято, на крещение - пироги. На кухне ждала своей очереди еще и сладкая выпечка, яблочный пирог, творожный, кремовый торт, торт безе. Синди села рядом с матерью и накинулась на еду с такой прожорливостью, что Дали лишь диву давалась. Надо же, тощая, как глиста, а ест и ест... Растет она, что ли? А может, у нее и правда глисты завелись? Надо бы проверить. Вообще-то у них обоих конституция тощая, и у Хэлла тоже. Не в мать. Дали никогда особо худенькой не была. Удивительно, но Хэлл и Синди очень похожи, причем пошли не в Маттаури, а неизвестно в кого, в безымянную сперму, и не могла же она быть от одного и того же мужчины.