Здесь получен немецкий перевод «Окраин», составленный известным Экартом*, с его примечаниями — я перешлю вам это. — Какой-то добрый человек хотел было издать на немецком статьи Погодина в ответ Ширрену* — не разрешили, чтобы-де не навлечь на правительство подозрения в тенденциозности. Что, каково?.. Это что-то вроде Гегелевой безразличности… Простите.

А что ваш процесс?..

Петербург. 4 сентября

Пишу тебе, моя милая дочь, затем, чтобы ты откликнулась. Мне не терпится знать, как вы чувствуете себя в вашей новой квартире, этой тихой гавани, после всех трудностей и треволнений, пережитых вами летом? И каково общее положение дел?..

Здесь совершенное затишье… И при этом отсутствии деятельности, яркое осеннее солнце, пригревающее день ото дня меньше и меньше, и восхитительные лунные ночи… Город почти пуст, разрозненные представители общества все еще рассеяны по окрестностям. Твой брат, чье здоровье значительно улучшилось*, собирался тебе написать и спрашивал у меня твой новый адрес… который я, в свою очередь, спрашиваю у тебя, заклиная не забыть мне его прислать… Князь Вяземский, с коим я пока не виделся, отказывается ехать в Ливадию* — почему? не знаю. Возможно, за этим капризом кроется ненароком задетое самолюбие… По возвращении в город я посетил генеральствующего министра Тимашева, оказавшего мне самый любезный прием. Правда, мы старательно избегали говорить о делах… что только и позволяет нам, по-моему, ладить друг с другом, и т. д. и т. д. и т. д. Теперь обращаюсь к твоему мужу.

Продолжение письма, написанное по-русски, см.: с. 375*—376>

P'etersbourg. Lundi. 22 septembre <18>69

Tu me demandes dans ta derni`ere lettre plus de d'etails sur ce qui me concerne. En voici. Hier soir, en rentrant chez moi, j’apprends qu’un grand scandale venait de s’y passer par le fait du malheureux Job. Rentr'e ivre d’une pr'etendue course au cimeti`ere du couvent des Femmes, il s’est pris de querelle avec l’isvoschik qui l’avait amen'e, et, au lieu de le payer en monnaie, il l’a gratifi'e de deux 'enormes soufflets. Puis — chose douloureuse `a dire — il s’est attaqu'e au pauvre Brochet qui, lui aussi, a eu `a subir le m^eme traitement que l’isvoschik. Sur ce on est all'e qu'erir la police, et on a emmen'e l’'energum`ene Иов au violon. — L’indignation de la cour de l’'eglise Arm'enienne, t'emoin involontaire de toutes ces violences, est g'en'erale, et on me demande `a grands cris le renvoi imm'ediat de ce perturbateur du repos public, ce que je suis assur'ement tr`es dispos'e `a accorder. — Pour le moment il est au violon o`u il sera gard'e, `a ma demande, pendant deux fois vingt-quatre heures. Je suis all'e mettre Dima au fait de ce qui s’est pass'e et l’ai engag'e `a me pr^eter le concours de sa pr'esence, quand il s’agira de la remise des clefs, attendu que j’ignore absolument la qualit'e des objets confi'es par vous `a la garde de ce dr^ole et que le timor'e Brochet, pour mettre sa responsabilit'e `a couvert, aimerait pouvoir s’appuyer du t'emoignage de Dima. Voil`a, assur'ement, une sotte histoire, et avec le caract`ere m'echant et sournois de l’individu on ne peut jamais ^etre s^ur qu’elle n’ait quelque mauvaise queue `a sa suite*. C’est du moins l`a l’appr'ehension du Brochet…

Avant hier, samedi, je suis all'e d^iner chez les Wiasemsky. Mais comme ce jour-l`a c’'etait la f^ete de la jeune Comtesse Ch'er'emetieff, leur petite-fille, je me suis `a leur demande joint `a eux pour aller f^eter de compagnie les vingt ans r'evolus de la jeune femme. Elle est tr`es gentille et son mari aussi, et cela fait un tr`es joli couple… Il y a donc d’heureux mariages… En rentrant le lendemain en ville, j’y ai trouv'e une d'ep^eche t'el'egraphique, arriv'ee en mon absence, de la part d’Aksakoff, m’annoncant qu’il ne passerait pas par P'etersbourg et qu’il comptait faire prendre `a sa m`ere et `a son fun`ebre cort`ege le chemin de fer d’Orel*. Ainsi il aura pass'e `a votre porte…

Rien de certain jusqu’`a pr'esent au sujet de l’Imp'eratrice. On croit g'en'eralement ici qu’elle ne retournera pas pour l’hiver `a P'etersb<ourg>, mais on n’a pas des conjectures sur tout le reste. Quant `a l’Empereur, il est toujours attendu pour le 10 octobre `a Tsarsko"i'e. — Une lettre de Daria `a son fr`ere Ch<arles> P'eterson lui apprend que le 14/26 de ce mois elle avait recu les ordres de l’Imp'eratrice et qu’elle allait se mettre en route*.

Voici mon bulletin. Il me semble qu’il est suffisamment riche de faits et de renseignements. Je n’ai plus rien `a y ajouter. Le temps, gr^ace aux gel'ees du matin, est clair et beau dans le genre froid. Ma sant'e n’est pas mauvaise. J’embrasse Marie. T. T.

Петербург. Понедельник. 22 сентября <18>69

В своем последнем письме ты просишь сообщать тебе больше подробностей, касающихся моего существования. Изволь. Приезжаю вчера вечером домой и узнаю о грандиозном скандале, учиненном злосчастным Иовом. Возвратившись пьяным якобы с кладбища Новодевичьего монастыря, он поругался с привезшим его извозчиком и вместо того, чтобы расплатиться с ним деньгами, вознаградил его двумя увесистыми затрещинами. Потом — страшно сказать — он набросился на бедного Щуку и отделал его так же, как извозчика. Тут привели полицию и разбуянившегося Иова забрали в участок. — Двор Армянской церкви, ставший невольным свидетелем всех этих бесчинств, единодушно негодует, и меня настоятельно просят немедленно отказать от места этому возмутителю общественного спокойствия, что я, разумеется, сам расположен сделать. — Сейчас он в участке, где его по моей просьбе продержат двое суток. Я заглянул к Диме, чтобы доложить ему о случившемся и взять с него обещание, что он поддержит меня своим присутствием, когда дело дойдет до сдачи ключей, ведь я понятия не имею, какие вещи ты передала на хранение этому негодяю, да и опасливый Щука, дабы не брать на себя ответственности, хотел бы иметь возможность спрятаться за Димину спину. Вот уж поистине глупая история, а при гадком и лживом характере этого субъекта нет ни малейшей уверенности, что у нее не будет какого-нибудь скверного продолжения*. Во всяком случае, Щука этого боится…

Позавчера, в субботу, я поехал обедать к Вяземским. Но поскольку то был день рождения их внучки, юной графини Шереметевой, я по их приглашению отправился вместе с ними праздновать двадцатилетие молодой особы. Она необычайно мила, муж ее тоже, а вместе они — очаровательная пара… Есть же счастливые браки… Вернувшись на другой день в город, я нашел там принесенную в мое отсутствие телеграмму от Аксакова, которой он извещает меня, что не заедет в Петербург и рассчитывает перевезти свою мать вместе с погребальным кортежем по орловской железной дороге*. Таким образом, он проедет мимо вас…

Об императрице до сих пор ничего толком не известно… Здесь склоняются к тому, что она не вернется на зиму в Петербург, но относительно всего прочего догадок не строят. Что до государя, то его по-прежнему ждут к 10 октября в Царском. — Дарья в письме к своему брату Карлу Петерсону сообщает, что 14/26 сего месяца получила распоряжение императрицы и собирается в дорогу*.

Вот мой отчет. Мне кажется, он достаточно уснащен фактами и всяческими сведениями. Мне больше нечего добавить. Погода, благодаря утренним заморозкам, стоит студено ясная и погожая. Чувствую я себя сносно. Обнимаю Мари.