Je partirai d’ici apr`es-demain, c’est-`a-d<ire> le 18, et j’esp`ere ^etre `a Varsovie avant le 21, tu devrais bien, `a tout hasard, m’adresser l`a une lettre poste-restante. J’ai pass'e ici une douzaine de jours et je me flatte que ce s'ejour ne sera pas sans r'esultat. La Grande-Duchesse et toute sa famille m’ont combl'e de gracieuset'es, la Grande-Duchesse surtout qui est une bien excellente femme. En un mot, elle m’a promis de s’employer de la mani`ere la plus active en faveur d’Anna aupr`es du Grand-Duc H<'eritier> et de sa femme qu’elle attend `a voir ici vers la fin de ce mois. Mais c’est surtout la mani`ere dont cette bonne volont'e s’exprime qui est vraiment gracieuse*.

Je d^inais presque tous les jours chez elle ou j’y passais la soir'ee. Hier j’ai pass'e la soir'ee chez son fils, le G<rand>-Duc h'er'editaire o`u je trouvais son beau-p`ere, le Roi des P<ays>-Bas qui se trouve ici depuis quelques jours*. En somme, si l’accueil des indiff'erents pouvait me tenir lieu de ta pr'esence, il est certain que je n’'eprouverais pas l’impatience que j’'eprouve de te revoir. C’est bien stupide, je le sais, mais il para^it que c’est d’une stupidit'e d'efinitive.

Adieu, ma chatte, j’'ecorche le papier au lieu d’'ecrire. Puisse cette lettre te trouver bien portante et d'ej`a cas'ee. J’embrasse les enfants 1 fois, et toi, mille. T. T.

Веймар. 4/16 сентября 1847

Милая кисанька, сегодня я получил твое письмо из Гапсаля от 3 числа сего месяца и, пользуясь проездом через Веймар курьера великого князя наследника, отвечаю тебе. Твое письмо слегка меня обескуражило, потому что я надеялся, что ты сообщишь мне о своем приезде в Петербург. Я бы предпочел знать, что ты уже там. Что касается до твоего беспокойства обо мне, ты знаешь, что оно совершенно безосновательно и что ничего всерьез плохого со мной случиться не может. Вообще говоря, беспокоиться на этом свете стоит только о тебе, да и то только тогда, когда меня нет с тобой рядом. Так, к примеру, в твоем письме есть задевшая меня фраза. Говоря о своем здоровье, ты пишешь, что оно стало лучше и что ты чувствуешь меньше боли в груди. Меньше боли, как мило, особенно в преддверии зимы. Я полагаю, что по твоем возвращении в Петербург, которое, по моим расчетам, состоится 9-10-го числа этого месяца, тебя будет ожидать мое письмо, которое я адресую в дом Сафонова*. Ты, кажется, знаешь, что я решился возвращаться через Варшаву, и, думаю, ты одобришь мой маршрут. Погода, которая держится, по крайней мере, два последних дня и, вероятно, не изменится и впредь, не оставляет возможности для выбора. Так что я буду держаться выбранного маршрута! Я поеду через Лейпциг, Дрезден, Бреслау, Варшаву. Благодаря железной дороге поездка будет, надеюсь, столь же экономной, сколь скорой. Серьезные сложности начнутся после Варшавы, но я тебе уже писал, что в Варшаве граф Орлов предоставит в мое распоряжение свою карету.

Я выезжаю отсюда послезавтра, то есть 18-го, и надеюсь быть в Варшаве около 21-го; ты хорошо сделаешь, если на всякий случай пришлешь мне туда письмо до востребования. Я провел здесь двенадцать дней и льщу себя надеждой, что мое пребывание не лишено успеха. Великая герцогиня и вся ее семья осыпали меня любезностями, особенно сама великая герцогиня. Это поистине бесценная женщина. Одним словом, она обещала мне похлопотать, употребив все усилия, за Анну перед великим князем наследником и его супругой, которых она ожидает здесь к концу месяца. Но особенно приятно было то, как ласково она выразила свою готовность помочь*.

Я почти каждый день обедал у нее или проводил вечер. Вчера я провел вечер у ее сына, наследного великого герцога, где застал его тестя, нидерландского короля, который находится здесь уже несколько дней*. Словом, если бы прием, оказанный мне безразличными людьми, мог заменить мне твое присутствие, то я бы, конечно, не испытывал того нетерпения увидеть тебя, какое теперь испытываю. Это очень глупо, я понимаю, но, похоже, эта глупость уже неисправима.

Прости, моя кисанька, я царапаю бумагу, вместо того чтобы писать. Дай Бог, чтобы это письмо застало тебя в добром здравии и уже на месте. Обнимаю детей один раз, а тебя — тысячу раз. Ф. Т.

Vous voyez bien, mon Prince, que je ne me suis pas exag'er'e la port'ee des nouvelles d’hier*. Et maintenant, ne pensez-vous pas que je pourrai bien avoir raison, en pr'evoyant la guerre europ'eenne pour le printemps prochain.

Mais je crains bien que ma femme ne soit ruin'ee de cette affaire* — c’est triste.

T. T.

J’ai d'ej`a lu le journal.

Вы видите, любезный князь, что я не преувеличил значение вчерашних событий*. И теперь подумайте, не окажусь ли я прав, предсказывая начало европейской войны этой весной.

Но боюсь, как бы моя жена не разорилась вследствие этих дел* — это очень печально.

Ф. Т.

Я уже прочел газету.

Рукой Эрн. Ф. Тютчевой: Lundi. 15/27 mars

Votre lettre du 15 de ce mois vient de me parvenir, cher ami; vous avez bien raison de penser que vous nous int'eressez vivement, en nous 'ecrivant souvent par le temps qui court. Je voudrais recevoir tous les jours de vos nouvelles, et je vous supplie de ne pas ^etre m'enager de lettres `a l’avenir. Votre article `a Mr Kolb* a fait grand plaisir `a mon mari, dont les id'ees co"incident si parfaitement avec les v^otres sur beaucoup de points essentiels — malheureusement chaque jour du mois fatal qui vient de s’'ecouler a l’'etoffe d’une dizaine d’ann'ees de d'ebats r'evolutionnaires, consum'es enfin par l’oeuvre de l’abolition de la Royaut'e. Ce que l’on a pens'e aujourd’hui et ce qui paraissait parfaitement de mise ne s’applique plus `a l’'ev`enement du lendemain — et enfin, sp'ectateurs 'epouvant'es du grand drame qui se joue, il semble que nous n’ayons plus qu’`a attendre les bras crois'es et les fronts inclin'es le d'enouement qu’il plaira `a la Providence de donner `a tant de confusion.