— Прошу Вас.

Одновременно открывая мне дверь и возвращая ткань на место произнес он, пропуская меня вперед.

Кроме сидящей у окна в кресле Жрицы в комнате находился еще и Гадриэль. Правда, заметила я его лишь оказавшись рядом с подругой и прижимая лезвие кинжала к ее горлу.

— Ты ничего не хочешь мне объяснить? — Прошипела я, наотмашь ударив ее взглядом.

— Лера!

Лицо эльфа стало бледным. Насколько это было возможно при всей смуглости его кожи. Приветствуя меня, он поднимался с кресла, но мое лицо лучше любых слов говорило, что от меня сейчас лучше находиться подальше. Так что Гадриэль не просто упал обратно в кресло — он в него буквально вжался. Даже не делая попыток помочь нашей подруге.

Впрочем, не только он. Сэнар продолжал стоять у двери, ни сделав ни одного шага, чтобы пройти в комнату.

И лишь Асия продолжала оставаться относительной спокойной. Возможно, ее несколько напрягало прикосновение металла к коже, но она никак на это не отреагировала. И только боль, жившая в ее душе, находила отражение и в ее глазах, и в том, как скорбно опустились уголки ее губ, как сжали ее ладони подлокотники кресла.

— Ты очень похожа на мою мать — его Единственную.

Моя рука не смогла удержать кинжал и он без звука упал в мягкий ворс ковра. Но я этого практически уже не видела: остатки сил покинули мое тело, серебристый туман пеленой окутал мой взгляд, зовя за собой и я, мягко скользнув в него, уплыла в желанное беспамятство.

Александр. Старший Советник Правителя.

Я держался, держался, держался… Пока уточнялись условия союза, пока шло представление Закираля и незнакомца, оказавшегося братом Вилдора, что вызвало у меня нервную реакцию, которую я не преминул озвучить: Не любят правителя Дарианы его родственники», - породившую у окружающих, не слишком-то и похожий на веселый смех.

Но, с каждым убегающим в прошлое мгновением, я все четче понимал, что грань моей выдержки уже пройдена и осталось дождаться только взрыва.

Хотя… вот его-то мне очень хотелось избежать. Поэтому, когда чужие слова начали с трудом просачиваться сквозь внутренние стоны: «Мама, мама, мама», - я сделал единственное, что могло этого не допустить. Весьма невежливо перебив говорившего Тахара и сделав вид, что не замечаю понимающих взглядов, попросил меня извинить и пробил портал домой прямо из гостиной демона. Вот теперь, действительно не обратив внимания на восхищенные вздохи и странную фразу, брошенную Закиралем:

— Еще один…

Но все это тогда прошло мимо меня и всплыло в памяти лишь теперь, когда я смотрел в черные глаза Сарката, если и находя в них сочувствие, то лишь то, что касалось моего помятого вида, а не предыстории, ставшей причиной этого состояния. И это было тем более неприятно, что сам-то он, при этом, выглядел вполне свежим и бодрым.

— Тебе помочь?

С явно спортивным интересом поинтересовался он, наблюдая за тем, как я пытаюсь лишний раз не шевелить головой — пушечные ядра, что катались внутри нее, доставляли мало удовольствия.

— Черных Воинов учат и этому? — С язвительностью в голосе поинтересовался я.

Не только страдая от заставляющей меня морщиться боли, но и начиная понимать, насколько я уронил свой авторитет учителя перед своим учеником. Причем, не только в переносном смысле: моему бренному телу удалось лишь сползти с кровати, на которой сломленное натиском алкоголя сознание отказалось мне служить. Да так и остаться на устилавшем пол ковре.

Нет, надраться вдрызг было лучшим вариантом, чем разнести парочку попавших под руку резиденций правителей. Да и разговор «по душам», состоявшийся у нас с Саркатом за полудюжиной бутылок прихваченного из подвалов Элильяра вина, был весьма познавательным. Правда, лишь до тех пор, пока вместо слов я не начал издавать мычание: выговориться хотелось, но контролирующие заклинания, не позволили мне высказать даймону все, что я думаю о его мире, Вилдоре и о нем самом.

Возможно, и к лучшему.

Так что, надо будет при случае выразить свою благодарность Гадриэлю: сколько времени прошло с тех пор, когда он проверял меня «на прочность», а защита, пусть и благополучно мною забытая, продолжала безукоризненно действовать.

— А ты что думаешь, мы не пьем? — С обидой в голосе уточнил мой визави и отметив, насколько мучительно я пытаюсь сообразить, думаю я так или нет, залихватски рассмеявшись, сам же за меня и ответил. — И пьем. И делим свою постель с женщинами. А некоторые, — его улыбка стала многозначительной и насмешливой, — и с мужчинами.

Вот только зря он рассчитывал на соответствующую реакцию. Из всего им сказанного, я отметил лишь одно — он может мне помочь. Все остальное меня в данный момент мало интересовало.

— Лечи. — Уверенно сказал я и слегка сбросил щиты.

Вообще-то, это было похоже на безрассудство с моей стороны: мой самоконтроль оставлял желать лучшего, да и моя реакция могла запоздать. Но он должен был догадываться, что я был готов и к таким ситуациям.

Впрочем, самому себе можно было и признаться — я ему доверял. И не только потому, что деваться ему просто было некуда.