Возстановляя саблю и ружье, какъ якобы принадлежность древняго культа черемисъ, Якмановъ не могъ взять ихъ изъ народныхъ преданiй, потому что таковыхъ нтъ; черемисы помнятъ только копье (умдо), мечъ (кердо) да лукъ (йонгэж) со стрлами (пикш), а съ ружьемъ (пучал) познакомились они уже въ эпоху русскаго владычества, когда увидали «пищали». Допустимъ, что "древнiе черемисы" знали ружье, употребляли его. При чемъ же тутъ холщевая обшивка, которая примнена даже къ сабл? Разв благодаря холсту, ружье и сабля длаются боле страшными для Шайтана? Или, быть можетъ, Шайтанъ не догадается, что ему грозятъ не настоящимъ ружьемъ и саблей, коль скоро они обшиты холстомъ? Все это до крайности забавно и ни на какомъ преданiй не основано. Но Якмановъ не опирается въ данномъ случа и на откровенiе свыше, которое истинно врующимъ черемисамъ Божество длаетъ иногда во время сна. Такъ было съ Александромъ Тамшинерскимъ, видвшимъ во сн Великаго Юму въ благолпномъ бломъ одянiи и съ серебрянымъ посохомъ въ рукахъ. Якмановъ не длаетъ ссылки на подобное откровенiе, а говорить только, что все введенное имъ въ ритуалъ и жертвенную обстановку сектанты заимствовали "отъ отцовъ своихъ".

Такое утвержденiе несправедливо. Среди огромной массы сторонниковъ кровавыхъ жертвъ очень много черемисъ глубоко и искренно врующихъ, бережно сохраняющихъ вс остатки старины и однако они ни о чемъ подобномъ не слыхали отъ своихъ отцовъ. Замчательно, что эти послднiе мирятся со многимъ въ новой вр, но имъ смшны кажутся обшитые холстомъ сабля, ружье и мдный ножъ, непонятно устраненiе кровавыхъ жертвъ и слишкомъ строгимъ представляется воздержанiе отъ табаку, чаю и особенно-водки. Общаго характера кугусортинской вры сторонники кровавыхъ жертвъ однако не осуждаютъ и не интригуютъ противъ сектантовъ, а только иногда вышучиваютъ отмченныя новшества, которыя, по ихъ мннiю, выдуманы основателями секты, но не возстановлены на основанiи древнихъ преданiй, а тмъ боле-откровенiя.

Эта сторона кугусортинской вры, именно-элементъ изобртательности, выдумки, не основанной на древне-языческихъ преданiяхъ, не опирающейся (хотя бы изъ приличiя) на откровенiи, составляетъ самое слабое ея мсто. Это-ни больше, ни меньше, какъ обманъ, то, что въ старомъ католичеств носитъ названiе pia fraus-благочестивый обманъ. Этотъ невинный по существу своему обманъ обычно прикрывается у сектантовъ ссылкой "на отцовъ нашихъ", отъ которыхъ они его унаслдовали. И ссылка эта длается столь благодушно, съ такимъ невиннымъ видомъ, что обезоруживаетъ бесдующаго съ кугусортинцами, и тотъ по-невол мирится съ подобнымъ, чисто дтскимъ доводомъ. Однако вн сомннiя, что нельзя унаслдовать того, чего наслдователь не оставилъ посл себя; ссылка сектантовъ на «предковъ», на «отцовъ» не выдерживаетъ, стало быть, ни малйшей критики.

Но такъ какъ народная масса, особенно женщины, неспособны углубляться въ эти подробности, то пренiя о вр среди черемисъ представляютъ рдчайшее явленiе. Даже стоящiе во глав язычества жрецы не всегда вдумываются во вс подробности новой вры, и только изъ бесды съ постороннимъ лицомъ начинаютъ уяснять себ суть дла.

Характерная особенность новой вры-отсутствiе пропаганды. Сектанты никого не убждаютъ, никого не завлекаютъ, однако число кугусортинцевъ замтно растетъ. Духовенство съ нкоторымъ чувствомъ растерянности замчаетъ въ своемъ приход появленiе секты. Никакихъ грозныхъ признаковъ нтъ, ничто не указываетъ на появленiе въ народ волненiй, но въ воздух прихода чувствуется что-то новое, а это и страшно… Духовенство недоумваетъ: среди прихода тамъ и сямъ замчаются тихiе разговоры, поведенiе населенiя въ праздничное время становится благопристойне, вс начинаютъ выглядть опрятне, но что всего непонятне — прекращается пьянство, а съ нимъ исчезаетъ и многоэтажная ругань. Какъ-будто что-то неладно…

Я былъ въ гостяхъ у одного батюшки, зашелъ къ нему посл обдни выпить чаю. На большой базарной площади, прямо противъ дома священника, собрались дв группы черемисъ; трое или четверо одты во все блое, а около — цлая толпа въ самыхъ разнообразныхъ костюмахъ, среди которыхъ черные сапоги и черные картузы рзко выделялись на фон блыхъ рубашекъ. Об группы оживленно бесдовали, и видимо — внимательно прислушивались другъ къ другу. Смотрю я въ окно и говорю:

— "А у васъ, о. Петръ, кажется въ сел появились ужъ кугусортинцы?"

— Какъ, гд, когда? Что вы говорите? Ради Бога!.. Да можетъ ли быть?

Батюшка порывисто вскочилъ со стула и началъ бгать по залу. Одна вероятность появленiя секты въ самомъ сел приводила его въ крайнее волненiе.

А волненiе это будетъ понятно, если мы примемъ во вниманiе мстныя условiя. Неопровержимый фактъ, что секта растетъ, налицо. Предписанiе за предписанiемъ летитъ къ сельскому духовенству. Прежде оно знало, что нужно бороться съ язычествомъ, выражавшимся въ кровавыхъ жертвоприношенiяхъ. Это — врагъ христiанства старый, въ общихъ чертахъ боле или мене знакомый, хотя — по совсти — знакомый довольно плохо. А кугу сорта? Что такое эта секта? Чего она хочетъ? Во что и какъ вруетъ? Почему черемисы ей симпатизируют?

И сельскiе батюшки съ ужасомъ видятъ, что имъ приходится теперь быть во всеоружiи на два фронта, при чемъ съ одной стороны грозить имъ врагъ совершено новый, совсмъ неведомый. Какъ съ нимъ бороться, съ чего начинать? Съ чего?

Въ этомъ-то именно весь вопросъ; Нуженъ исходный пунктъ, нужна опора въ борьб съ новымъ ученiемъ. Но высшее духовное и свтское начальство испортило дло на самыхъ первыхъ порахъ. Когда основатели нимало не таились, совершали свои моленiя вполн открыто, учетомъ сектантовъ по существу никто не заинтересовался. Первоначальное обвиненiе противъ кугусортинцевъ возникло по жалоб мстнаго духовенства на неплатежъ руги. Крупная ошибка властей заключается въ томъ, что он захотли похерить секту административнымъ путемъ, безъ гласнаго суда. Нужны были вопiющiя натяжки, чтобы могла состояться административная высылка основателей секты. Гласное разбирательство выяснило бы сущность ученiя сектантовъ, его возвышенный характеръ и полную безвредность секты въ общественномъ смыслъ. Но несомннно также, что сектантовъ оправдали бы, и самое большее — присудили бы крещеныхъ къ церковному покаянiю. Властямъ же хотлось вырвать секту съ корнемъ, почему вожаки были обвинены "въ основанiи новой вры, отличающейся противообщественнымъ характеромъ, крайне вредной какъ для христiанства, такъ и въ государственномъ отношенiи". Таково было опредленiе Вятскаго губернскаго присутствiя, на основанiи коего сектанты вырваны изъ родной среды и отправлены въ ссылку.

Точка зрънiя на секту, какъ ученiе крайне зловредное, стремящееся вырвать черемисъ изъ-подъ русской опеки и обособить въ отдельное политическое цлое, съ особымъ языкомъ, врою и обычаями, сложилась у вятской епархiальной власти вскор посл Казанской выставки-въ 1891 г., сложилась безъ всякихъ фактовъ, на почв чисто канцелярской реторики. Все время секта разсматривалась съ этой точки зрнiя, т.-е. совершенно неправильно, и это искусственное освщенiе вредило ея изученiю. Сектантъ-кугусортинецъ еще донын рисуется въ глазахъ властей какъ политическiй сепаратистъ, пожалуй — какъ соцiалистъ на почв вры. Самое ученiе сектантовъ игнорировалось, а вмсто изученiя новой вры производилось только полицейское наблюденiе.