– Я рассказал Павлу о том, что в письме было. Про видео, конечно, не про пылкую страсть… И мы сразу туда помчались. Приезжаем - а там капитан, без сознания, с разбитой головой… Ну, собственно, все. Потом мы его в больницу отвезли, к его семье заехали… Я одного так и не могу понять: откуда он про домик-то узнал?

Лана вдруг наклонилась, пряча лицо в ладонях.

– Что ты, Лань?
– Он отвел ее холодные руки от лица. Она глянула на него виновато:

– Ой, Олежка, это я…

– Что - ты?

– Я дала ему письмо это прочитать!

– Когда?!

– Утром, после планерки! Я… письмо вскрыла, начала читать, потом к тебе помчалась, а Ниночка меня не пустила, сказала, что у тебя люди… Я тогда Васильеву позвонила. А уже на планерке вспомнила, что так и не рассказала тебе о том, что Сергей… увозил меня. Я выхожу из твоего кабинета, а капитан - вот он. Ну, я его схватила и наверх потащила…

– На чердак, что ли?

– Ну, нет, конечно, чего ты!… На площадку, там пусто обычно. Ну, и дала ему письмо. А он прочитал и спрашивает: так ты была его любовницей?… Я и психанула. Письмо у него вырвала и убежала… А он… один поехал! Он, наверное, тебя пожалел! А мне не поверил!… Ох, Оле-ег, я же хотела ему утром позвонить, а тут… Стечкины… и я совсем о нем забыла! Понимаешь? Я о нем забыла! А его из-за этого чуть не убили… Это я, я во всем виновата!

Ланка плакала навзрыд. Олег растерянно сидел у ее ног. Да, она виновата… Но что ему сейчас делать - ругать ее? Утешать?…

В дверь постучали, и голос Платона громко провозгласил:

– Эй, родители, до Нового года пять минут! Уже президент речь толкает!

– Сейчас, Тош, мама одевается!
– крикнул Олег и потихоньку зашептал Лане: - Родненькая моя, успокойся! Я понимаю тебя, но постарайся себя в руки сейчас взять, а? I

– Да-да, конечно, Новый год и все такое… Дай платок.

– Иди лучше по-быстрому холодной водой умойся.

К столу подбежали, когда куранты отбивали последние удары. Торопливо схватили бокалы, торопливо пробормотали: «С Новым годом…» Олег выпил шампанское залпом и, тут же налив себе минералки, снова жадно осушил бокал. Лана свое шампанское только чуть пригубила.

– Э-э, ты чо? За новое-то счастье до дна пьют!
– вроде бы шутливо попеняла Аленка.
– Вот так и будете весь год чо-то догонять… - И все-таки не сдержалась, упрекнула: - Заждались вас за столом-то!

– Извините, ребята! Дело в том, что… Ланка в ожидании, чувствует себя неважно, - признался Олег.

Это было лучше, чем объяснять истинную причину опоздания. Хотя Ланка и глянула с упреком.

Возникла пауза. В полной тишине хихикнула Аринка. Потом Тимка спросил:

– Мамочка, а кого ты ожидаешь?

И все расхохотались. Ну, кроме Тимки, конечно. Он возмущенно заорал:

– И ничего смешного!

Выскочил из-за стола и убежал из комнаты. Олег догнал его около двери в детскую.

– Стоять! Смирно! Кто разрешил покинуть застолье?
– схватив сына в охапку, грозно нахмурил он брови.

– А чего они… Я ничего, а они!… - Оскорбленный Тимка аж задыхался.

– О господи, как же это объяснить-то… - пробормотал Олег.
– Тим, у тебя и Тошки скоро будет сестричка! Или братик… еще не знаю.

– Да-а?
– Тимка сразу перестал реветь и задумался.
– А где она… он… она сейчас?

– Господи, да помогай уже, что ли!
– опять пробормотал Олег.
– Ее или его и ждет мама. Поэтому я и сказал: в ожидании…

– Ну-у, пап, это нечестно! Мама ждет, а мы - нет, что ли? И мы давайте ждать! А то - ишь! Мама ждет! А мы?
– разволновался Тимка.

– И мы, Тим, ждем! Очень!

– А почему ты не знаешь, сестренка у нас или братик? Разве так бывает?

– Бывает, сын, бывает… Знаешь что? Давай я тебе все это завтра объясню. А сейчас пойдем Новый год праздновать, а? А то он на нас обидится, Деда Мороза к нам не пустит - и останетесь вы завтра утром без подарков!

– А вот и не останемся… - проворчал Тимка, стирая со щек следы рева.
– Дед Мороз, Дед Мороз! Что я, маленький, что ли? Сами все подарки под елку положите…

За столом Ланке внимание уделяли пристальное, ухаживали усиленно. Аленка, преобразившись из грубошерстной в шелковую, согнала Павла с места рядом с Ланой, села туда сама и все время то шептала ей что-то на ухо, то подсовывала какую-нибудь еду: «Это полезно, ешь!» - то шикала на расшумевшихся детей.

Младшие уже вовсю зевали и демонстрировали вялость одновременно с полной неуправляемостью.

– Все! Пора спать!
– наконец приказал Павел.
– Анютка, уложи Ксюшу.

Но тут Ксюша с Тимкой заявили, что спать они будут в Тимкиной комнате.