Я вышел на поляну и приблизился к Мелиссе. Как ни странно, никаких сильных чувств при виде ЭТИХ трупов я не испытывал. Так, отвращение, ослабленное отчетливым удовлетворением. Я не святой, я не лишен жажды мести, и справедливое наказание мучителей я воспринимал почти что с радостью.

Я спокойно дождался, пока Мелисса не закончит свою работу.

Вот она открыла глаза и покачнулась. Я подхватил ее, не давая упасть. Она повернулась в мою сторону. Взгляд ее был немного безумным, она смотрела еще ТУДА… Черные круги под глазами, заострившиеся черты лица, потрескавшиеся губы.

Она шевельнула непослушными губами. «Пить!» – понял я. Поддерживая ее одной рукой, другой я достал бутылку с водой, зубами сорвал клапан и тонкую струйку направил на ее иссохшие губы. Наконец она смогла приоткрыть рот. Руки ее беспомощно висели вдоль тела, и я осторожно поил ее. Выпив литр, она сказала вполне отчетливо:

– Еще.

Я достал вторую бутылку. Сделав несколько глотков, Мелисса смогла произнести:

– Пока хватит. Хорошо, что ты догадался взять воды. Пойдем отсюда. За холмом есть еще поляны.

Я поддерживал Мелиссу под руку. Ее нес антиграв, и с каждой секундой она управляла им все уверенней. Мы стали подниматься на холм, и Мелисса не могла не заметить прожженную лучом просеку.

– Что это? Я была не в состоянии следить за событиями реальности…

– Мелисса… – я смущенно помедлил,- я вынужден был стрелять. Они хотели включить ПГПИ-57…

– Алекс, ты спас меня?

– Ну, наверное…

– Да я же вижу, ствол излучателя направлен на поляну, туда, где стояла я!

– Да, к счастью, я вовремя заметил.

– Алекс! Спасибо тебе! Спасибо! Как хорошо, что ты был со мной!

– Мелисса,- я перебил ее,- этот излучатель – из комплекта планетарного танка Н-18!

– Знаю, Алекс, теперь я все знаю!… Танк здесь,- и она махнула рукой в сторону ближайшего холма,- и все… умирали тоже здесь…- Там,- Мелисса кивнула головой в сторону поляны с тварями,- лежат девять выродков из тех, кто захватил наших… нашу экспедицию… Сволочи! С людьми они вытворяли то, что не могли проделать со своими сородичами… и испытывали при этом особое удовольствие! Они плевали на людей, мочились, а потом поливали их водой! Человеческая кожа вскипала волдырями, слезала клочьями, обнажались мышцы. И потом опять все сначала, снова и снова, пока мясо не стекало с костей…

Я вспомнил свой недавний химический ожог от прикосновения корнезианца, и меня передернуло.

– …Женщин, конечно, сначала насиловали, и у них все горело и растворялось внутри… А этим тварям было весело!

Тут Мелисса запнулась и смолкла, а потом сказала твердо:

– Пойдем дальше!

Мы поднялись на вершину холма, спустились с него, прошли немного лесом и оказалисьна очень большой поляне, которую не могли перекрыть ветви деревьев. Поляна была залита солнцем, и на ней росла густая трава.

– Еще дальше, полян здесь много.

Минут через пять мы вышли на следующую поляну, такую же большую, даже еще больше.

– Хорошее место для высадки десанта,- сказала Мелисса.

Я был с ней согласен.

Я откинул шлем. Запахи на этой поляне были вполне лесные. Я достал из кармашка две свертки пленочных походных кресел и с помощью скафандра меньше чем за минуту надул их.

Мы поставили кресла в тень на опушке, в мягкой траве, и наконец смогли сесть.

– Дай еще воды,- попросила Мелисса.

Она сделала несколько хороших глотков, умылась и откинулась в кресле. С каждой минутой она все больше приходила в себя и становилась похожа на обычную Мелиссу, на Адмирала.

Посидев немного с закрытыми глазами, она включила коммуникатор из комплекта, висевшего у нее на шее.

– Майкл! Майкл!

…

– Майкл, можно уже не очень спешить. Никого спасти мы не успели, а грязную работу я уже закончила. Так что…

…

Я не слышал, что отвечал ей Майкл, но через минуту она его перебила:

– Нет, СЕГОДНЯ я должна была сделать это сама! Пойми, было пятьдесят четыре человека, пятьдесят четыре смерти! Пойми! Я не ангел, есть предел и для меня!…

…

– Нет, нет. А как же наше правило: «И мы жалеть себя не станем»? И не о чем больше говорить…

Мелисса произнесла фразу, которая показалась мне знакомой. Я недавно где-то ее слышал… Ну да! На Марсе, ночью, Мелисса пела Ласточке песню! Там были именно эти слова: «Ведь мы жалеть себя не станем, и птиц, отбившихся от стаи, судьбу предсказывать не нам…» Тогда я подумал, что в той песне главным является немного странный припев: «Не искушай!… Не искушай!» А видимо, ключевыми были как раз слова «Ведь мы жалеть себя не станем»…