— Пропасть можешь и ты, — резонно возразила Олеся. — Тут в равной степени опасно для нас обоих.

Ночь. Убогая комнатенка. Полузаброшенный, еле живой городишко, затерянный на просторах огромной страны, угрюмо хранящий свои тайны. И они двое. Плечом к плечу против чего-то, чему не могут найти названия.

Они смотрели друг другу в глаза, и у Вадима промелькнула мысль, что Олеся сейчас подойдет, обнимет его, поцелует и… И, возможно, он ответит.

Губы ее приоткрылись. Вадиму показалось, что он одной ногой шагнул в пропасть. Но вторая нога опиралась на твердую почву. Он сморгнул и отвел взгляд. Ни к чему усложнять все еще больше.

Через секунду Вадим не мог понять, как в его голову могли закрасться эти мысли.

Было что-то непристойное в том, чтобы думать о поцелуях, когда…

Ирочка (и Вера). Матвейка. Денис Сергеевич.

Пропавшие, умершие, исковерканные этим городком. Заниматься тут сексом — все равно что делать это на кладбище. На свежей могиле, на костях.

— Кресло раскладывается, лягу там, а диван в твоем распоряжении, — сказал Вадим, и голос его прозвучал ровно.

— Неудобно тебя прогонять.

Олеся тоже говорила совершенно спокойно, хотя и на нее нахлынуло пару секунд назад. Но какое это имеет значение? Обоим хватило ума удержаться.

— Не спорь.

Она улыбнулась.

— Истинно рыцарский поступок. Пойду возьму кое-что из вещей.

— Сходить с тобой?

Олеся уже открыла дверь.

— Брось, ничего не случится. Если бы меня хотели украсть или убить, уже сделали бы это.

Вадим подумал, что такая логика работает не всегда. Потому что далеко не сразу бывают ясны истинные мотивы других людей. Однако возражать не стал.

Минут через пять Олеся вернулась с рюкзаком.

— Подумала и решила, что не хочу ничего оставлять наверху. Раз не собираюсь ночевать там, то какой смысл? К тому же на втором этаже душ плохо работает. Я тебя не стесню?

Вадим заверил, что нет. Он успел выдержать неравный бой с ветхим креслом, сумел его разложить, не разломав окончательно, и застелить постельным бельем. Выключил верхний свет и, пока Олеся устраивалась на ночь, вчитывался в свои записи.

Какая-то мысль не давала покоя. Вернее, не мысль даже, а воспоминание о ней. Как будто он отметил нечто важное, а потом что-то сбило его, отвлекло. Увиденное или услышанное так и осталось незамеченным.

— Мы так и не обсудили, что делать дальше. И ты не сказал, удалось ли… Как там? «Упорядочить»?

Олеся подошла ближе, заглянула через плечо. Вадим не любил, когда так делали, поэтому повернулся к ней лицом.

— Ты вроде спать собиралась.

— Разгуляла сон, пока ходила туда-сюда, — отмахнулась она. — Так что?

— Последовательность событий такова. Иннокентий и его родные нашли в лесу древнюю плиту. Что это такое, неясно. Возможно, остатки сооружения. Они ощущали на себе воздействие некоей силы. Злой силы. Наташа гибнет, ее кровь пропитывает плиту. Возможно, это ничего не значит, но, если отбросить попытки мыслить исключительно рационально, то, вероятнее всего, смысл есть. Спустя короткое время на месте раскопок горе-археологов появляется первый провал, впоследствии названный Боковушкой. Потом происходит землетрясение, образуются еще два провала. Ничего не упускаю?

— Добавлю: здесь не сейсмоактивная зона. Я специально уточняла. И первый провал образовался вовсе не там, где мог быть из-за разработок рудника. То есть, строго говоря, рудник мог и не иметь прямого отношения к провалам.

Вадим посмотрел на Олесю с уважением. Она была умна, внимательна к деталям, находчива и дотошна. Отличные качества для журналиста.

— Еще один кирпичик лег в основу неизвестной нам пока постройки. Выходит, до обнаружения плиты землетрясений не было, а после оно случилось. И провалы образовались, как будто…

Он закашлялся, и Олеся договорила за него:

— … будто Иннокентий и компания пробудили нечто спавшее под землей.

— Примерно так. На окрестных дорогах незадолго до этих событий начала орудовать банда жестоких убийц и грабителей. Через некоторое время после образования первого провала пропадает автобус с детьми, который ехал в Верхние Вязы из Октябрьского. Спустя некоторое время он обнаруживается в Боковушке. Разбой на дорогах прекращается — это хорошо. Тем временем Верхние Вязы из-за провалов и разрушений на руднике начинают покидать жители, городку уже не суждено оправиться, с той поры он медленно, но верно пустеет.

— Все так, — подтвердила Олеся.

— А теперь, как говорил профессор Дамблдор Гарри Поттеру, мы ступаем на зыбкую почву догадок, допущений и предположений. Еще и мистических к тому же, прибавлю я. Денис Сергеевич утверждал, что люди сломя голову покидали город не только потому, что большинству негде стало работать, а жить рядом с громадными ямами в земле несколько неуютно. По ночам, сказал он, по улицам Верхних Вязов бродили мертвые, погибшие дети. — Вадим принялся нервно постукивать ручкой по странице. — Дети, понимаешь? Моя пропавшая дочь, твой похищенный брат… Каким боком одно относится к другому? И ведь прошло столько лет! Далее. Есть Денис Сергеевич, перепуганный, рассказавший много интересного, внезапно исчезнувший. Есть и другие — тоже запуганные! — люди, не то знающие, не то подозревающие правду, но не желающие говорить о ней. Еще в арсенале имеются сны, очень похожие, связанные с пропавшими близкими людьми и провалами, которые снились мне и Римме, сестре Васи-«Виатора».