Дверь кабинета истории была заперта, но Вадим без труда выбил ее, даже не обладая опытом в вышибании дверей: косяк рассохся, дверь была ветхая, еле держалась в петлях.

Что сказал бы Денис Сергеевич, доведись ему попасть сюда? Ощутил бы грусть, горечь на сердце, тоску по былым временам? Или ничего такого не почувствовал бы?

Внутри ждали три ряда парт, притулившиеся возле них стулья, книжные шкафы вдоль стен, доска. На окнах — тряпки, когда-то бывшие занавесками, на полу — вспучившийся линолеум с неопределяемым узором. Два окошка были целыми, одно — разбитым, и это было плохо: помещение годами заваливало снегом, заливало дождевой водой; тут завывали ветра, а потому было сыро, пахло гнилью и плесенью. Скорее всего, бумаги пострадали; получится ли хоть что-то разглядеть, если и будет, что изучать, — большой вопрос.

— С чего начнем? — бодро спросила Олеся, когда они вошли в класс.

Вадим не ответил: он уже рассматривал стенд на стене напротив окна, рядом с портретами Ломоносова, Карамзина, еще кого-то (не понять, кого именно) и историческими картами — выцветшими, стертыми, нечитаемыми.

На стенде было прикреплено множество прозрачных пластиковых кармашков с вложенными в них снимками. Стенд назывался «Школа, мы тебя не забудем!» Надпись сохранилась благодаря тем же полоскам прозрачного пластика.

Фотографий было много, камера запечатлела всевозможные события школьной жизни: походы, концерты, конференции, высаживание саженцев, субботники, спортивные состязания.

Море черно-белых лиц — улыбающихся, серьезных, сосредоточенных, радостных. Мальчишки и девчонки разных возрастов, Денис Сергеевич и его коллеги — целая жизнь была на том стенде, и у Вадима появилась уверенность, что среди этих снимков окажутся те, которые он ищет.

— Ты это слышал? — спросила Олеся и тронула Вадима за плечо.

— Ммм? — промычал он, рассматривая снимки. — Ты о чем? Слышал что?

— Показалось или шум какой-то… Не пойму. Наверное, ничего такого.

По голосу Вадим слышал, что Олеся напряжена, испугана, оно и понятно: обстановка располагает. Но отвлекаться нельзя, нужно все внимательно разглядеть.

Прошло несколько минут, и Вадим торжествующе воскликнул:

— Вот она! Такая же фотография была в комнате у Дениса Сергеевича!

Он протянул руку, не без усилий вытащил снимок из кармашка, стараясь не повредить. Хотел изучить получше, но Олеся снова нервно произнесла:

— Пошли отсюда. Не нравится мне это. Неужели ничего не…

Девушка не договорила, но Вадим уже сообразил, о чем она. По коридору пронесся вздох, тихое эхо. Вадим сунул фотографию в карман. Больше тут делать нечего. Вернее, можно покопаться в шкафах: глядишь, нашлось бы нечто интересное, но некогда. Олеся права, нужно уходить. Вадим читал в книгах и даже сам использовал заезженный оборот про опасность, которую чувствуют кожей, однако сейчас сообразил, что это не пустые слова.

Ему показалось, что каждый волосок на теле превратился в маленькую чувствительную антенну, и все эти антенны передавали в мозг сигнал: «Беги! Спасайся! Тут опасно!»

— Здесь кто-то есть, — прошептала Олеся. — Я слышу шаги.

Вадим хотел возразить, что никого быть не может, здание старое, а в таких вечно то стены потрескивают, то полы скрипят, но промолчал. Ведь это было лишь самоуспокоение. Он выглянул в коридор. Никого там не было, но…

— Стало темнее, да?

Вадим и сам заметил.

Силясь подавить подступающую панику, проговорил:

— Ты видела, снежная буря собирается. Небо почернело, тут тоже стало темнее.

— Чушь! Ты и сам знаешь, дело не в этом.

— Не будем спорить, пошли отсюда.

Они вышли в коридор, стараясь ступать потише. Вадим прислушался. Им не казалось, в здании школы действительно был слышан звук, которого прежде не было. Шел он со стороны затопленной части здания.

— Идем к лестнице, — скомандовал Вадим и на этот раз сам взял спутницу за руку. Ладонь была ледяная и слегка влажная.

Оба думали об одном и том же: провал стал расширяться, здание погружается под воду, в любой момент все может начать разваливаться. По ступенькам бежали, не стараясь двигаться аккуратно, бесшумно. Нужно успеть выбраться.

Вот и вестибюль первого этажа.

— В кабинет труда! — Вадим рванулся было в ту сторону, но почувствовал, что Олеся застыла на месте, и тоже остановился.

— Ты тоже это видишь? — глухо спросила девушка.

Вадим видел. Хотя не мог понять, как такое возможно.