Не в силах добраться до Ло Бинхэ в открытом бою, Уван решил сменить тактику, ударив его в затылок!

Вступив в бой, Юэ Цинъюань вовсе не собирался атаковать тех двоих, что служили мишенью всем прочим, – вместо этого он играючи отбивал удары, направленные на Шэнь Цинцю. После того, как в игру вступил сам глава школы, Лю Цингэ не заставил себя долго ждать и очертя голову ринулся в битву. Хоть казалось, что Юэ Цинъюань и Лю Цингэ просто машут руками без разбора, они явно следовали одному и тому же принципу: бей всех, кто не Шэнь Цинцю, и вносили ещё бoльшую сумятицу. При этом сильнее всего ситуацию усугубляло то, что этими самыми возмутителями спокойствия были мастера боевых искусств, что разили противников без промаха и малейшей жалости.

– Глава пика Лю! – в гневе выкрикнул настоятель Уван, по-видимому окончательно исчерпав запас терпения.

Этот самый глава пика Лю тем временем умудрился одним движением срезать все волосы с мухогонок[120] нескольких даосских монахов из обители Тяньи, оставив в их руках лысые рукояти.

– Промахнулся, – с каменным лицом заявил он.

– Глава школы Юэ! – проревел Уван с таким неистовством, что, казалось, даже борода оттопырилась от ярости.

Уже трижды отбивший нацеленный на Шэнь Цинцю посох Юэ Цинъюань беспардонно заявил:

– Боюсь, глаза меня подвели.

Все прочие, наблюдавшие за этим противостоянием, пришли к единодушному мнению: слухи о том, что адепты хребта Цанцюн готовы прикрывать любые проступки товарищей, – сущая правда!

Предположим, одна рука может промахнуться, но чтобы обе, да ещё столько раз? Ладно один раз перепутать противника из-за затуманившегося взора, но нельзя же безостановочно ошибаться – на чьей вы оба стороне, в конце-то концов?! (?`??)?(???

Своими действиями эти двое словно хотели дать всем понять: «Драться можно, а вот бить главу пика Цинцзин – нельзя!»

– Уходи первым! – велел Шэнь Цинцю, хлопнув Ло Бинхэ по спине тыльной стороной кисти.

Однако его ученика было не так-то просто прогнать; схватив Шэнь Цинцю за запястье, он взмолился:

– Учитель, давайте уйдём вместе! Идёмте со мной!

Шэнь Цинцю не стал оборачиваться, чтобы взглянуть на выражение его лица. Прежде всего у него и времени-то на это не было. Ну а во-вторых, он попросту не вынес бы этого зрелища.

– И что ты встал как вкопанный?! – рявкнул он, выдёргивая руку из пальцев ученика. – Когда учитель велит уходить – надо уходить! Будешь ты слушаться или нет?!

Шэнь Цинцю не знал, сколько времени продержится против наседающих на него собратьев. Удариться в бега вместе с Ло Бинхэ в сложившейся ситуации он никак не мог. Комедия, которую ему на потребу ломали Юэ Цинъюань и Лю Цингэ, никого не могла обмануть. Уван уже достиг точки кипения. Кто-то из них – он или Ло Бинхэ – должен остаться, в противном случае по их вине вновь разразится война, на сей раз между монастырём Чжаохуа и хребтом Цанцюн.

– …Хорошо, – помедлив, шепнул Ло Бинхэ. – Раз так велит учитель.

Миг спустя он уже приземлился на площади перед Залом сокровищ великого героя.

Такая скорость настолько поражала воображение, что собравшиеся там адепты с занесёнными мечами попросту не успели развернуться, чтобы броситься вслед за ним.

– Установить барьер! – взревел Уван.

Как только монахи высыпали на площадь, Шэнь Цинцю одним стремительным движением извлёк из ножен Сюя. По щелчку пальцев меч ринулся прямо на монахов, внося неразбериху в их ряды и разрушая заклятья.

– Сперва твой учитель должен вернуться на хребет Цанцюн, – прокричал он вслед Ло Бинхэ. – Потом я разыщу тебя!

Учитывая, что Ло Бинхэ владеет техниками Мэнмо, он без труда сможет встретиться с ним в любое время: достаточно смежить веки, и тоска его ученика будет утолена. Однако не мог же Шэнь Цинцю прокричать об этом во всеуслышание? Он невольно бросил виноватый взгляд в сторону товарищей с хребта Цанцюн.

При виде этого уголки губ Ло Бинхэ приподнялись, отчего его лицо исказила весьма странная улыбка. Каждый, кто её заметил, содрогнулся от необъяснимого страха.

– Я вернусь за вами, учитель! – еле слышно произнёс Ло Бинхэ и скрылся с глаз прежде, чем истаял звук его голоса.

Обнаружив, что добыча ускользнула, Уван издал разочарованный возглас. Шэнь Цинцю же, напротив, выдохнул с облегчением и сразу же убрал Сюя в ножны.

Затем он снял меч с пояса и почтительно подал его Юэ Цинъюаню на вытянутых руках.

– В этом была прискорбная необходимость, – покаянно произнёс он. – Не имея иного выбора, Цинцю нанёс присутствующим господам множество обид и просит главу школы назначить ему положенное наказание.

Одобрительно хмыкнув, Юэ Цинъюань также убрал меч.