Казанской Горой звалась улочка на холме возле одноименной церкви. Отсюда как на ладони виднелся центр города и собор. Люд на Казанке обитал небогатый, но и не самый бедствующий. Домишки стояли в один-два этажа. Вдоль холма с севера тянулись уже знакомые руины старой крепостной стены. Сыщики оставили экипаж у подножия и дальше пошли пешком. Кудряшов в небогатой одежде среди здешних обитателей выглядел уместно, а вот вечный щеголь Корсаков привлекал к себе удивленные взгляды. Пришлось поторопиться и нырнуть за ворота, указанные околоточным, где его ждали два смущенных агента. Федор все понял с первого взгляда.

– Упустили? – мрачно осведомился околоточный.

– Упустили, вашбродь, – повинился старший из пары. – Сидели, этсамое, в секрете. Глядим – а он опять на улицу шасть! Ну, я за ним, значит, разведать, куда понесло. А он раз за поворот! Два – в кусты на горке! И утек!

– Ясно. – Тон Федора Семеновича был обманчиво спокоен, но лишь поначалу. – То есть ты, зараза, хочешь мне сказать, что от тебя утек здоровый детина ростом под две сажени?!

Агент весь сжался, будто ожидая, что его сейчас начнут бить. Кудряшов, однако, лишь раздраженно махнул рукой и взглянул на Корсакова:

– Чего делать будем?

– Воспользуемся представившейся возможностью, – предложил Владимир. – Заглянем, посмотрим, чем живет наш здоровяк. Подождем его внутри, пока ваши «орлы»… – в это слово он вложил заметную долю ехидства, – …караулят снаружи.

– Здраво. От судебного следователя, конечно, прилетит за обыск без бумаги, ну да мы сначала поймаем, а потом уже как бы мероприятия проводить будем да нужные разрешения истребуем. Мне нравится! – улыбнулся Кудряшов. Всего за один день напряженной погони их взаимная враждебность уступила место осторожному уважению.

Корсаков задумался, а не одолжить ли у одного из агентов поношенный и грязноватый сюртук, чтобы меньше выделяться, но представив, как будет перекладывать содержимое карманов под удивленными взглядами полиции, отказался от этой идеи. Они с околоточным пересекли улочку, Кудряшов быстро справился с засовом на калитке – и сыщики нырнули во двор. Здешняя дверь в сам дом оказалась не заперта. Обстановка внутри разительно отличалась от барановской, да и не так ее представлял себе Владимир по рассказам околоточного. Тот, кажется, тоже был удивлен.

– Чистоплотный какой! – прошептал Федор, осматриваясь.

В доме действительно царила чистота. Выметенные полы, никаких пустых бутылок или объедков. Для света детина использовал, очевидно, церковные свечки. Больше всего их было на столе. Там же лежали несколько книг в потертых кожаных обложках.

– Еще и читать умеет! – поразился околоточный.

– И место, похоже, выбрал неспроста, – добавил Корсаков.

– Почему?

– Знаете, как называлась эта гора до строительства церкви? Отцовской. В древние времена язычники проводили здесь свои ритуалы, вознося хвалы праотцам.

– Я слышал только, что старики звали ее Немецкой, по старому лютеранскому кладбищу, – заметил Кудряшов.

– Тоже неспроста, – подтвердил Корсаков и взялся было за одну из книг, но раскрыть ее не успел.

В сенях скрипнула дверь.

Владимир с околоточным переглянулись и, не сговариваясь, прокрались к стене так, чтобы не попасться на глаза вошедшему, когда тот окажется у входа в комнату. Кудряшов извлек из кармана служебный револьвер, но курок взводить не стал, чтобы не выдать себя щелчком.

Застонали, прогибаясь под грузными шагами, половицы. Раздалось тяжелое дыхание. Огромная тень заслонила льющийся из сеней закатный свет. Гигант сделал шаг вперед и остановился, осматривая помещение, словно почувствовал присутствие посторонних.

Поняв, что действовать надо немедля, Федор шагнул прочь от стены и наставил на вошедшего револьвер, на этот раз демонстративно взводя курок.

– А ну-ка стой! – рявкнул околоточный. Но гигант его не послушал. Неуловимо резким для своих габаритов движением он развернулся, перехватывая ствол револьвера и уводя его прочь от себя. Кудряшов инстинктивно нажал на спуск. Грохнул выстрел, зазвенело, трескаясь, простреленное оконное стекло, а комнату окутало облачко порохового дыма. Детина поднял Федора правой рукой и впечатал в стену с такой силой, что хватка околоточного разжалась и оружие выпало на пол. Вошедший еще раз ударил полицейского об стену и отшвырнул в противоположный угол. С почти звериным рычанием он затравленно осмотрелся. Его взгляд остановился на Корсакове, который в этот момент пытался вытащить из сюртука тяжеленный револьвер Ле Ма. Поняв, что времени у него нет, Владимир навел оружие на гиганта и пальнул через подкладку. Промазал, однако этого хватило, чтобы детина рванулся к окну в сад и высадил его могучим плечом.

Все столкновение заняло не больше пары секунд. С улицы слышались свистки спешащих на подмогу агентов, в углу пошевелился оглушенный напором незнакомца Кудряшов. На мгновение Корсаков задумался: остаться с околоточным или все же постараться догнать убегающего подозреваемого. «Орлы о нем позаботятся», – тотчас же решил Владимир и сиганул в окно, следом за здоровяком.

Тот несся вниз по холму, не разбирая дороги, без видимой натуги сшибая заборы. В какой-то момент на его пути встала чья-то хлипкая хибара. Гигант просто снес часть стены, словно разогнавшийся паровоз, пропахал единственную комнату и с тем же жутким треском проделал себе непредусмотренный народным зодчим выход. Корсаков, достав-таки револьвер из кармана, спешил следом, стараясь не споткнуться об обломки разметанных здоровяком препятствий и не поскользнуться на траве. Самого беглеца Владимир потерял из виду, но видеть его и не требовалось. Достаточно следовать по проложенной им тропе.