– Прости! – заверещал Кеч.

Слишком поздно. Я снова сжал кусачки, и он умер во второй раз; его фигура превратилась в облачко голубого дыма. Прежде чем он совсем исчез, пары почернели в белом свете фонаре.

Я выпустил из рук последний осколок его монеты, и он с музыкальным звоном запрыгал по каменному полу. Остальные призраки внимательно следили за мной. Я молча вышел из камеры.

– Теперь тебе лучше?

Я не знал, что я чувствовал, если не считать легкого удовлетворения. Я заставил Кеча скулить, умолять, а в конце концов даже просить прощения, но сильного облегчения или освобождения не испытал. Я все равно мертв, звуки по-прежнему приглушены, а мир все еще полон дерьма. В нем просто стало на одну душу меньше.

– Когда? Когда я отправлюсь к Сизин? – спросил я, чтобы отвлечься.

Я не испытывал чувства вины, только смятение – я не мог понять, кем именно я был, когда держал в руках тот арбалет и кусачки.

Сестры тепло улыбнулись.

– Скоро. А пока мы хотим показать тебе кое-что. Тебе понравится, – сказала Яридин.

– Еще один подарок? – удивился я.

– В каком-то смысле, – ответила Лирия. – Нужно еще раз свершить правосудие.

Я не забыл про обещание, данное мертвым богам, но в тот миг, как бы я ни пытался это отрицать, мои подозрения относительно Культа Сеша начали постепенно исчезать.

Я поднял вверх кусачки – и обнаружил, что мои руки дрожат от натуги.

– Ведите.

ЭТО БЫЛ ПОЛНЫЙ бардак. Ани Джезебел стала наемницей почти тридцать лет назад. Раньше она была бойцом, грозой более чем десятка арен, а затем какой-то морщинистый старый гад вложил ей в одну руку топор, в другую – серебро, и в жизни Джезебел началась новая глава. С тех пор в ее жизни осталось только две цели – постоянная работа и деньги. Конечно, кое-что доставляло ей удовольствие – приятный хруст сломанный шеи, хранилище, полное серебра, шкафчик с острыми и симпатичными вещицами, но все это были просто приятные дополнения. Гордость за свою работу не давала ей сбиться с пути. Ну и еще ей помогало то, что она выбирала только те бои, в которых она могла прорубить себе дорогу сквозь ряды противника. Других боев за все эти годы было мало, но сегодня вечером, когда Ани смотрела на сборище солдат, она почувствовала старое, знакомое чувство – холодок, который пробежал по ее шее.

Каждый второй солдат зевал не переставая и поэтому забыл надеть броню правильно. Неуклюжие пальцы пытались сделать слишком много дел одновременно, и поэтому копья время от времени падали на брусчатку. Многие солдаты опоздали и теперь только выходили из дверей. Двух дюжин вообще не хватало: они бросили свое добро и побежали искать более доброго хозяина – босса, который не увлекается безумными фантазиями.

Самоубийственными фантазиями.

Ани смотрела, как Темса расхаживает взад-вперед, высекая искры когтями из каменного пола. Он кричал то одно, то другое – подбадривал солдат, обещал им богатства, угрожал, что сдерет с них кожу живьем и нальет им в уши кипящее масло. Она мало что могла расслышать за бормотанием воинов и лязгом брони.

Покачав головой, Ани снова проверила пальцем лезвие топора на остроту. Ее так злило, что столько лет верной службы выброшены на свалку, словно они не имеют никакого значения. Так много вложить в босса, чтобы теперь смотреть на то, как он превращается в дурака.

– Даниб, он сходит с ума. А может, уже сошел, – пробурчала она.

Большой призрак, стоявший рядом с ней, что-то неопределенно промычал.

– А вот этого не надо. Ты сам прекрасно видишь, что он спятил от собственных успехов. Я видела, как это бывает с другими боссами, но не знала, что Темса из таких. Поначалу он был другим.

Даниб вздохнул. Вот так лучше.

– Ты посмотри на эту срань, – сказала она, указывая топором на разношерстную компанию солдат. Сотня, или, может, полторы сотни. Ничтожное число, если нужно напасть на башню серека и его охрану. – Нам нужен еще день, не меньше, но он не желает меня слышать. Из-за его высокомерия нас всех убьют и поработят. Первое тебе не грозит, конечно, но кто знает, кому тебя продадут? – пробурчала Ани. – Что будем делать, а?

Даниб посмотрел на нее сверху вниз, и она увидела за щелями щитка ничего не выражающий взгляд.

– Ничего? Ну ладно.

Призрак стукнул кончиком меча о песок.

Ани зарычала.

– Ну ладно. Давай, закрывай на это глаза. Верь ему. Завтра у тебя будет новый хозяин, вот увидишь.

Темса хромал к ним – хмурый, недовольный. А о его новой одежде Ани даже не смела думать. Он надел ярко-желтый костюм с золотым кушаком и украсил себя фальшивыми медалями, как это любили делать торы. Глаза он подвел черной и синей краской, по моде богачей, а его пальцев совсем не было видно под золотыми и серебряными кольцами.

– Я думал, что они уже готовы, госпожа Джезебел, – рявкнул он.

Ани прижала ладонь к уху, и он раздраженно выдохнул, прежде чем повторил свои слова.

– Я тоже так думала, – буркнула она. – Половина из них вообще не спала. А те, кто спал, не успели поужинать и даже почистить доспехи и мечи после вчерашнего боя.

Темса подошел к ней.

– Они – бандиты и наемники. Что такое ванна, они не знают – и никогда не узнают, даже если в ней утонут. Какая разница, что с ними станет?