— Я тебя люблю, и меня не пугают сложности. Я уверена, что если человек любит — а мои родители точно меня любят, — они всё примут и поймут. И ты помни об этом, когда…

Я обрываюсь, решив, что упоминать имя Марка сейчас — не лучшая идея. Но Александр понимает, о ком я говорю, потому что его тело моментально каменеет.

— Твой отец мудрый и много чего повидал, — произносит он после паузы. — У нас с ним идентичное отношение к детям: мы им должны, а не наоборот. Я пока не знаю, хватит ли у Марка понимания и великодушия, чтобы принять ситуацию.

— И что это значит для нас? — выдыхаю я, испугавшись, что Александр снова засомневается и решит сделать выбор не в мою пользу.

— Для тебя практически ничего. Разве что идею совместных ужинов можешь пока отмести. Проблема касается только меня и Марка.

— Я могу помочь! — от волнения мне приходится подтянуть одеяло к бёдрам и сесть. — Например, объяснить Марку всё. Что мы ничего такого не планировали и всё получилось само собой. Чувствам ведь не прикажешь!

Невесело усмехнувшись, Александр перекатывается на бок.

— Твоя инициатива может скорее повредить, чем помочь. Реакция Марка на новость о том, что отец встречается с его бывшей девушкой — это то, на что ты не можешь повлиять, каких бы слов ни подобрала. Для него будет иметь значение лишь то, что его предали. Я, а не ты, по большей мере. Поэтому ничего не нужно делать. Я сам.

Я слушаю его, кусая губу. Всё внутри меня протестует такому бездействию. То есть, мне нужно просто отойти в сторону и позволить Александру решать всё в одиночку? Зная, как он переживает за отношения с Марком и как боится их потерять? Неужели это честно? Уверена, подбери я нужные слова, Марк непременно всё поймёт и не станет злиться на Александра. Ведь если любишь — можешь простить всё!

— Каролина, — ладонь Александра накрывает мою. — Ты меня слышишь? Со своей стороны ты сделала всё, что требовалось. Больше ничего не нужно. Теперь моя очередь.

Внутри идёт борьба между тем, как я привыкла действовать, и необходимостью считаться с его просьбой. Видимо, нужно признать тот факт, что у меня пока нет опыта родительства, и в случае Марка Александр лучше знает, как поступить. Надо допускать, что всё не так просто, как представляется мне в голове, и одного красноречивого объяснения будет недостаточно. Если я хочу построить доверительные отношения с Александром, мне нужно к нему прислушиваться.

— Хорошо, — наконец выговариваю я. — А я тогда на днях поговорю с папой. Могу поспорить, что проблем не возникнет.

На лице Александра появляется слабая улыбка.

— Буду рад, если так. Но спорить, пожалуй, не буду… — его взгляд соскальзывает с моего лица и опускается на грудь, не прикрытую одеялом.

Огненные всполохи в его глазах красноречиво выдают его мысли, и это моментально находит отклик в моём теле. Низ живота окатывает горячим.

— Я красивая? — переспрашиваю я, заёрзав бёдрами.

— Очень, — хрипло соглашается Александр и опускает ладонь к паху.

Пульс нарастает, отдаваясь барабанным боем в груди и висках. Как же легко быть раскованной и соблазнительной, когда твой мужчина смотрит на тебя с таким восхищением.

Немного помедлив, я откидываю одеяло в сторону и старательнее развожу бёдра, давая ему в деталях разглядеть свою позу лотоса.

— А так? Как думаешь?

Я вижу, как расширяются его зрачки, как рука обхватывает набухший член и совершает движение вверх-вниз. Кровь плотно приливает к лицу и ушам, рождая гул.

— А так ты просто богиня. — Александр перехватывает мою руку и рывком тянет меня к себе.

Мои бёдра оказываются на его животе, напряжённый член упирается в ягодицы.

Задохнувшись от прилива возбуждения, я обхватываю его пальцами и направляю в себя. Влаги внутри меня так много, что он беспрепятственно проскальзывает внутрь, заставляя задыхаться от ощущения тугой наполненности.

Сфокусировавшись на мне затуманенным взглядом, Александр обхватывает мои бёдра, приподнимает вверх и толкается вглубь. Грудь подскакивает в такт этому движению, рот распахивается в несдержанном крике.

Как же хорошо… Какое же это счастье — заниматься сексом с любимым человеком. Все остальные сложности на этом фоне кажутся такой ерундой.

Александр

Кофемашина привычно жужжит, отплёвывая коричневые струи в чашку. На часах уже половина девятого. Столь поздний подъём я не позволяю себе даже на отдыхе, не говоря уже о разгаре рабочей недели. Но ничего удивительного: на сон ушло от силы часов четыре–пять.