Я вижу, как он жмурится, как между тёмных бровей образуется залом, словно от боли. Я знаю, что дело не в ней.

Влаги в моей руке стало больше, а это знак, что я на правильном пути. Мужская и женская физиология в этом смысле наверняка схожи.

— Тебе так нравится? — шепчу я, не утруждаясь прятать провокационные нотки в голосе.

Лучшим ответом мне становится короткий, плохо различимый звук, похожий на стон.

Убедившись, что невзирая на отсутствие опыта мне удаётся делать всё правильно, я продолжаю увереннее водить ладонью вниз и вверх.

— Достаточно… — Александр перехватывает мою руку. — Надо подняться наверх.

Наш путь по лестнице становится неловким и торопливым. Моё сердце бешено колотится, тело бурлит вожделением — странно совершать настолько обычные действия в таком состоянии.

На верхней ступеньке я почти подскальзываюсь, натянуто смеюсь. Надеюсь, небольшое промедление не сбросит эмоциональный накал между нами, и всё и дальше будет происходить так же легко и непринуждённо.

Просторный петляющий коридор, вспышки точечного света.

Дверь спальни распахивается с мягким толчком.

Я успеваю отметить широкую кровать королевского размера и высокий металлический торшер, перед тем как шторы начинают съезжаться и комната погружается в кромешную темноту.

— Так темно, — шепчу я, когда ладони Александра вновь ложатся мне на бёдра.

— Я подумал, так тебе будет комфортнее, — его голос по-прежнему приглушённый и немного осипший, а значит, момент страсти не потерян. — Но если хочешь, могу включить свет.

— Хочу. Но не яркий. Торшер было бы идеально.

— Не перестаёшь меня удивлять, — хрипло сообщает он, перед тем как запечатывать мой рот жадным поцелуем.

Я не знаю, куда деть руки. Хочется и одновременно обнимать его, и раздевать, и ещё раздеваться самой.

Оказывается, в возбуждении так сложно себя сдерживать. Тело само подталкивает, шепча… нет, требуя: скорее, скорее.

Я подцепляю края его футболки, неуклюже дёргаю её вверх. Александр помогает. Рывок — и она валяется на полу.

Следом нащупываю молнию на юбке, торопливо тяну её вниз. Александр делает всё остальное, по очереди избавляя меня и от неё, и от свитера.

— Мне нравится, когда ты меня раздеваешь, — успеваю шепнуть я, до того как он мягким толчком опускает меня на кровать.

Приподняв бёдра, я берусь за резинку колготок и вздрагиваю: в этот момент комната озаряется тусклым желтоватым светом.

Застыв, я смотрю на то, как Александр опирается коленом на край кровати и придвигается ко мне.

Его тело, которым я всегда восхищалась, сейчас и вовсе кажется произведением искусства: каждая мышца идеально прорисована и красиво перекатывается при движении.

Лёгкие напряжённо пружинят от участившихся вздохов. При свете и без одежды всё ощущается намного интимнее.

На мне лишь бельё и колготки, на Александре — чёрные боксёры, а значит, момент близости совсем скоро свершится.

Я снова поддеваю пальцами капрон, и он снова помогает: перехватывает резинку вместе с кружевом трусов и тянет к ступням.

Между ног становится совсем жарко и мокро. Оттого, как неспешно, будто смакуя, он это делает, и оттого, каким заворожённо на меня смотрит.

Сглотнув, я завожу ладони за спину и отщёлкиваю застёжку бюстгальтера. Хочу, чтобы он видел меня целиком, и совсем не готова ждать.

Тёмный взгляд огнём проходится по моей груди, и в следующую секунду Александр нависает надо мной.

Его губы впиваются в мою шею, метят ключицу и, прочертив влажную дорожку между грудей, обхватывают сосок.

Зажмурившись, я охаю и выгибаю спину, как если бы это помогло сбросить томительное напряжение в промежности.

Поцелуи не прекращаются: спускаются к рёбрам, покрывают живот, затекают во впадину пупка.

— Что ты делаешь? — выдыхаю я, пытаясь приподнять голову.

Горячая ладонь моментально впечатывается мне в лобок, требуя повиноваться.

— Расслабься, малыш… Я очень хочу.

Безвольно опав на покрывало, я напоминаю себе, что мне нечего стесняться, и Александру стоит доверять.

Долго бороться с собой не приходится.

Стоит его языку коснуться меня там, любая тревожная мысль вылетает из головы, замещаясь симфонией ярких, доселе неизвестных ощущений.

Их искры разносятся по нервным окончаниям, заставляя меня иступлённо ловить ртом воздух, шире раздвигать ноги и поглаживать соски.