— Уже не ведем, — ответил я спокойно. — Вопрос урегулирован. Все живы, здоровы, оцепление снято. Но звоню я по другому поводу. Мне нужна ваша помощь по пациенту. По Артуру Мкртчяну.

На том конце повисла пауза.

— По Мкртчяну? — в голосе Громова прозвучало откровенное недоумение. — Он пришел в себя? Готов говорить? Проводить операцию?

— Нет, капитан, — я говорил четко и властно, не оставляя пространства для пререканий. — Мне нужна его медицинская история. Найдите его личного лекаря, если таковой имеется. Опросите его любовницу, жену, личного водителя — кого угодно, кто проводил с ним много времени в последние месяцы. Мне нужны абсолютно любые жалобы на здоровье за последние полгода-год. Насморк, который долго не проходил. Сухой кашель без причины. Любая, даже самая мелкая кожная сыпь. Головная боль. Боль в суставах. Все что угодно. Каждая, на первый взгляд, незначительная мелочь, может оказаться ключом к разгадке.

— Разумовский, я вас не понимаю, — в голосе Громова звучало откровенное раздражение. — Я следователь, а не сиделка. Я должен его допрашивать, а не справки о его соплях собирать.

— Капитан, — прервал я его с нажимом, — сейчас он не может говорить. Ни с вами, ни со мной. Он в критическом состоянии. И чтобы его спасти, мне нужно понять, чем он на самом деле болен. А чтобы понять, чем он болен, мне нужна эта информация. Вы это сделаете гораздо быстрее и эффективнее, чем мы со своими официальными запросами. Поверьте, это в наших общих интересах. Вам нужен живой, говорящий свидетель? Мне тоже.

Громов молчал несколько секунд, переваривая информацию.

— Понял, — наконец выдавил он. — Займусь. Но потом вы мне расскажете, как у вас получилось разогнать целую банду без единого выстрела.

— Обязательно, — пообещал я. — Но сначала — анамнез. Жду звонка.

Отлично.

Я убрал телефон.

Теперь у меня два независимых потока информации. Фырк — внутреннее сканирование на клеточном уровне. Громов — сбор внешних симптомов и анамнеза. Где-то на пересечении этих двух потоков и кроется правильный диагноз. Нужно просто ждать, анализировать и сопоставлять факты.

Следующие несколько часов я погрузился в больничную рутину, которая на самом деле была лишь прикрытием для напряженной работы мозга.

Я сделал обход своих пациентов, скорректировал назначения, провел небольшой мастер-класс для «хомяков» на примере банального аппендицита, показав им пару изящных швов.

Внешне я был спокоен, собран и даже немного отстранен. Но внутри, в черепной коробке, продолжался непрерывный мозговой штурм.

Так, что может одновременно бить по почкам и вызывать такую извращенную, бурную реакцию на простейший аллерген?

Я перебирал варианты, заполняя историю болезни.

Наследственные нефропатии?

Синдром Альпорта?

Маловероятно, проявилось бы гораздо раньше и не так остро. Системные заболевания соединительной ткани?

Системная красная волчанка? Склеродермия?

Симптоматика не сходится, нет характерных кожных проявлений, нет артрита… по крайней мере, пока нет данных. А что если это нечто более редкое?

Гранулематоз Вегенера? Узелковый периартериит?

Мысли кружились, как хищники, выискивая жертву — единственно верный диагноз. Я чувствовал, что хожу где-то рядом, но общая картина никак не складывалась.

Это произошло после полудня, когда я пил чай в ординаторской. Возвращение Фырка было внезапным и резким, как удар тока. Его мысленный голос ворвался в мое сознание, полный тревоги и чего-то похожего на профессиональный шок.

— Двуногий! Срочно! Это война! Настоящая, полномасштабная война!

Я едва не поперхнулся чаем, но внешне сохранил полную невозмутимость, лишь на секунду прикрыв глаза.

— Спокойно, пушистый. Без паники. Отставить эмоции. Докладывай по факту. Что ты нашел?

— Двуногий, я такого еще не видел! — мысленно кричал Фырк, и его слова сопровождались яркими, почти анатомически точными образами, которые вспыхивали у меня перед глазами. — Это не болезнь, это тотальная бойня! Стенки самых мелких сосудов — капилляров, артериол — они воспалены повсюду! Горят! В его почках клубочки выглядят как выжженная земля, все в рубцах и инфильтратах! В легких та же картина! Я даже в белом веществе мозга нашел эти мелкие, тлеющие пожары! Это безумие!

Я поставил чашку. Образы, которые передавал Фырк, были настолько четкими, что я мог бы зарисовать их для атласа по патологической анатомии. Воспаление стенок мелких сосудов… Повсеместное, системное… Поражение почек, легких, мозга…

Пазл сложился. Все разрозненные симптомы, все странности, вся нелогичность его состояния — все вдруг встало на свои места, образовав единую, стройную и ужасающую картину.

Это была не инфекция. Это был не токсин. Это была аутоиммунная агрессия. Его тело методично и безжалостно уничтожало само себя изнутри.

Васкулит…

Мысль пришла как озарение, как вспышка света в темной комнате.

Системный васкулит!

Звонок от Громова застал меня как раз в тот момент, когда я пытался систематизировать полученные от Фырка данные. Я поднес телефон к уху, чувствуя себя следователем, который ждет отчета от своего агента на задании.