— Вас, конечно, на мякине не проведёшь, Сергей Сергеевич, — усмехнулся я, — но позвольте мне пока не отвечать на этот вопрос.

— Это что за секреты? Во-первых, у нас партия единомышленников. Во-вторых, мы подставляемся, ломаем чужие каналы, пишем туда статьи. А ты вон какой. Секретный. Не по-товарищески поступаешь.

— Ну хорошо, да, вы правы. Это Щеглов.

— Ты действительно думаешь, это он убил того парня? Бешеного. Я почитал про него, и мне он понравился. Я бы за него хотел отомстить.

— Я тоже хочу, — усмехнулся я.

— А я говорю без шуток, — возразил Сергеев.

— И я говорю без шуток, — похлопал я его по руке. — Какие могут быть шутки с такими людьми? Но сейчас, Сергей Сергеич, партия требует следующего шага.

— Какого?

— Есть у меня на примете одна девочка.

— Ха! Насмешил! — воскликнул Сергеев. — У кого из нас нету на примете девочек? И не по одной, скажу тебе. У меня знаешь сколько на примете этих девочек? Но хохма в том, что я-то смотрю на них теми же глазами, что были у меня миллион лет назад. А они видят во мне старую развалину.

— Это диалектика. Но я о другом. Я говорю сейчас о том, что хочу раскрутить одну девицу, вывести её, так сказать, в большую жизнь. Запустить в космос, понимаете?

— Это мне напоминает сюжет Пигмалиона, — засмеялся Сергеев.

— Если вы про версию Бернарда, то не совсем. Учить манерам и культуре речи я её не буду. Давайте начнём с того, что создадим благоприятное мнение о ней.

— У кого?

— У всех читателей ваших статей. Кстати, можем пока воспользоваться этой же площадкой, Петрушкиной.

— Ну, можем, конечно. Эффект получился неплохой, честно говоря, — усмехнулся Сергеев. — Резонанс пошёл. И даже больше, чем от статьи, подписанной мной лично.

— Нет-нет, не прибедняйтесь. Статьи, подписанные вашим именем, стоят ещё больше.

— Ладно, не лизоблюдствуй. Что это за девочка? Чем она занимается?

— Она следачка в СКР.

— О-о-о… Юноша решил вступить в большую политическую игру?

— Ну, не то чтобы в большую, но мне бы хотелось, чтобы у этой девицы было побольше веса, сейчас её притесняют на работе, а мы сделаем о ней материалы, как о надежде отечественной юриспруденции, надежде и звезде. О её бесконечных успехах, огромном потенциале и невероятно прекрасном будущем. И я бы даже хотел, уважаемый Сергей Сергеич, сделать не одну статью, а несколько, серию, замахнулся бы даже на федеральный уровень. Представляете, её сейчас обижают, а если о ней напишет центральная пресса, обратит внимание какой-нибудь высокий чин? А если пригласит на ток-шоу популярная говорящая голова?

— А зачем тебе?

— Как зачем? Затем, чтобы её труднее было сковырнуть в случае чего.

— Ты её хочешь на Щеглова натравить?

— Ну почему только на Щеглова? Знаете, сколько вокруг нас упырей, на которых можно было бы её натравить?

— Ой, помолчал бы знаток. Я-то уж получше тебя знаю. Не первый год плаваю в этом болоте.

— Ну вот. Как вам идея? Хотите стать демиургом?

— Соблазнительно, — усмехнулся Сергеев. — Если, конечно, она ничего так себе.

— О, да, она очень ничего. Этакая дикая штучка. Но при всём уважении, вам не светит.

— Почему это? — нахмурился он и шмыгнул носом-картошкой.

— Больно строга, — засмеялся я.

— Это мы ещё посмотрим, — хмыкнул он и разгладил пальцами брови. — Я, конечно, не красавчик и не такой уже юный, как некоторые здесь присутствующие, но зато мой самый сексуальный орган развит посильнее твоего, хе-хе.

Я засмеялся.

— А ты не смейся. Знаешь, какой самый сексуальный орган у мужчины?

— Мозг.

— Твою мать, как ты узнал, засранец?

— Просто я им пользуюсь, — подмигнул я.

— Ладно, Мишка, давай, наливай, — махнул рукой Сергеич.

— Хорош пить, вы что опять бухать собрались?

— Хорошее дело на сухую не начинают, — возразил он. — Присылай мне информацию об этой девице, и я посмотрю, что можно сделать.

— Пришлю, но вы оцените красоту идеи. Вы своим словом не просто волнуете сердца людей, но создаёте сущность, которая, по сути, до вас не существовала.

— Ладно, хорош мне лапшу на уши вешать. Миша, наливай, сказал!

От Сергеева я пошёл на тренировку и потренировался сегодня неплохо. От души. Даже несмотря на бессонную ночь и изнурительные физические нагрузки. После тренировки по традиции заглянул к Кукуше, выпил квасу и засобирался домой. Он, впрочем, тоже уже уходил, оставляя стойку на Любу, потому как был сейчас человеком практически семейным.

— Пойдём к нам ужинать, — пригласил он.

— Спасибо, дядя Слава, но нет, у меня сегодня дискач в школе, а ещё надо дома завалы разгребать.

— Ты ещё не разгрёб? — удивился он.

— Ну, а когда бы я успел-то?

— Ну да, ну да. Ну ладно, давай. Если передумаешь, приходи, мы будем рады.

— Договорились.

Передумывать я не собирался, поэтому позвонил по пути Насте и спросил, не желает ли она принять участие в ликвидации последствий землетрясения, произошедшего у меня дома. Она засмеялась, сказала, что через часик забежит и, так и быть, окажет гуманитарную и не только гуманитарную поддержку пострадавшей стороне.