— Пойдём к тебе чаю попьём? — попросилась она. — Мне надо съесть что-нибудь, чтобы от меня спиртным не пахло. А то мне отец хвост накрутит. Он предупредил.

— А ты что ему сказала? Куда идёшь?

— С тобой в кафешку.

— И они просто так отпустили? — удивился я.

— Ты у них на хорошем счету, — засмеялась Настя. — Они от тебя не ждут подвоха.

Удивительные встречаются родители. Просто удивительные…

— Пойдём, — кивнул я. — Тебе дать резинку жевательную?

— Нет, надо что-нибудь съесть. Это лучшее средство.

— Ну, пельмени могу тебе предложить.

— Нет, что-нибудь к чаю. Есть там у тебя какое-нибудь печенье или ещё что-то?

— Ну, может и есть. Посмотрим.

Мы зашли домой.

— Ты знаешь, — сказала Настя, глядя на меня какими-то доверчивыми, практически щенячьими и совершенно влюблёнными глазами. — Это был очень классный вечерок. Один из лучших. Будет, что внукам рассказать, провожая на танцульки.

Она засмеялась с видимым облегчением, как человек, чудом уцелевший в ужасной передряге.

— Хотя с драйвом, конечно, перебор вышел, — добавила она сквозь смех.

Я думал, после сегодняшних приключений она будет бежать от меня со всех ног куда подальше, а получалось всё наоборот.

— Так что за Александр Николаевич? Расскажи.

— Это мой хороший знакомый, — пожал я плечами.

— А тот, как его, Сашко?

— А тот родственник нашего Князя. По материнской линии.

Сука, добавил я про себя.

— Серьёзно? А что он от тебя хотел?

— По-моему, он от тебя чего-то хотел, — покачал я головой.

— Мне кажется, он хотел от тебя. А просто… решил надавить через меня, чтоб тебе сделать побольнее. Тебе так не показалось?

— Не знаю, Настя, — развёл я руками.

— А чего ему от тебя надо?

— Да не говорит пока. Но что-то надо, ты права.

— А что ты будешь делать? — не унималась она.

— Посмотрим. Сначала послушаем, что он скажет. А вот что ты будешь делать?

— В смысле, когда? — удивилась она.

— На следующей неделе, — пояснил я, выключая закипевший чайник. — У нас же каникулы.

— А, да, точно, — кивнула Настя, — каникулы. Долгожданные, да?

— Будешь торчать всё время в галерее?

— Нет, не буду, — помотала она головой.

— Почему? Там у вас тоже каникулы?

— Нет, все наши уезжают завтра в Минск на большой международный фестиваль искусств. Там будет сумасшедше интересная программа и всё такое. Со всей страны приедут, из Белоруссии тоже, а ещё будут китайцы, вьетнамцы, индусы, много кого.

— Круто, — оценил я масштаб.

— Круто, да, — пожала она плечами и улыбнулась, но как-то без особой радости.

— Чего? — нахмурился я. — А ты-то что, не едешь, что ли?

— А я не еду, буду сидеть дома, — ответила Настя.

— Почему?

— Ну, там надо было оплачивать своё проживание, питание, взнос. Потому что бюджет галереи на это мероприятие был ещё в начале года закрыт. И они сейчас меня добавить не могут. Предложили типа если сама оплатишь, то мы тебя с удовольствием возьмём. Там только дорогу, проживание и питание нужно оплатить.

— И почему ты не стала оплачивать?

— Так чем я оплачу-то? Сумма-то знаешь какая?

— Какая?

— Под сто пятьдесят тысяч вышло.

— Ого, ничего так, прилично. Вы там будете в президентском дворце, что ли, жить?

— Нет. В гостинице обычной. Я не знаю. Короче, родители сказали, что у них сейчас нет свободных денег на мои хотелки.

— А ты сама-то хотела бы поехать?

— Ну, конечно. Я думаю, что там было бы офигенно. Можно было сделать крутой перформанс, как, помнишь, на выставке. Только аудитория была бы уже другая, более заинтересованная, и это могло бы прямо иметь международный успех.

— Ну, так поезжай, — кивнул я.

— Так я тебе говорю, денег нет, — удивлённо глянула на меня Настя, закидывая в рот маленькую сушку.

— Я тебе дам.

Она засмеялась.

— А ты-то откуда возьмёшь?

— Так я ж работаю, Настя.

— Ну и сколько ты зарабатываешь? Все деньги мне отдашь?

— Курьеры, если ты не в курсе, зарабатывают очень много! Почти как миллионеры.

Я вышел с кухни, через минуту вернулся и положил перед ней сто шестьдесят тысяч.

— Десяточку ещё на мороженое накинул, — сказал я.