— Ты, — возмущённо воскликнул Садык, — наглец малолетний! Такое чувство, будто мемуары Бешеного нашёл.

— Он в свои тридцать пять прям исписался весь, делать нечего было, от безделья мучился, дай, думал, напишу мемуары, жизнь прожита долгая, есть что рассказать.

— Так, хватит дразнить медведя, — насупился он.

— Так точно, товарищ генерал, — усмехнулся я. — Разрешите вопрос? Вы можете посадить Никитоса?

— За что опять? — посерьёзнел Садык.

— За Бешеного.

Опять двадцать пять, — покачал он головой. — Молодёжь, ёлы-палы…

— Так вопрос-то не решён пока. Если я найду у Розы документы, подтверждающие его криминальное прошлое, вы займетесь или нет? Вы так ничего и не сказали.

— Если бы да кабы… Сначала найди эти документы. Но вообще-то я тебя позвал сюда, чтобы говорить не об этих мифических свидетельствах прошлых преступлений Никитоса и его подельников. Я бы хотел поинтересоваться, что было в сейфе у Шалаевой. Твоих рук дело? Сознавайся, подросток, а то выпорю.

— Нет, — покачал я головой.

— Тоже прибедняешься, да? А ведь без доверия не может быть ни сотрудничества, ни победы, ни братской боевой взаимопомощи. Давай так, деньги, которые там были, меня не интересуют. Оружие, из которого налётчик убил налётчика, меня тоже не интересует. Меня интересуют только бумаги. Но чтобы без вот этого, чтобы жопой не крутить, я не я и лошадь не моя. Если мы идём в одной сцепке, то должны друг другу доверять на сто процентов.

— То есть вы считаете, что школьник сумел провернуть такую операцию?

— Школьники тоже разные бывают. А некоторые себя вообще называют именами давно убиенных людей и проявляют странную осведомлённость. Выбирай, мы либо друзья, либо враги. А врагов, по-моему, у тебя и так хватает. Нажил ты, парень, за свои семнадцать лет больше, чем друзей, по-моему.

— Ладно, — сказал я, — дайте слово батыра.

Он остолбенел, округлил глаза и замер.

— Чего? — через несколько секунд спросил он. — Ты обалдел, что ли?

— Тогда, товарищ генерал, я вообще не понимаю, о чём мы тут говорим.

— Твою мать! — повернулся он к Чердынцеву и в этот момент стал похож на обычного деда, удивлённого, что подсолнечное масло за одну ночь выросло в цене на тридцать процентов. — Ты слышал, Саня? Твою мать! Откуда ты узнал?!

Это была наивысшая клятва для Садыка. Всегда, когда он готов был жизнь отдать за выполнение слова, он говорил, даю слово батыра.

— Ну хорошо, салага. Даю тебе слово батыра, что никак не буду использовать против тебя знания о твоём участии в этом мероприятии. И вообще никак не буду использовать. Если ты отдашь мне все бумаги, которые там были. Откуда, кстати, ты узнал про слово батыра?

За его видимой простотой и иллюзией домашних посиделок с конской колбасой скрывался опыт старого хищника с железной мёртвой хваткой. Так что вся эта видимая простота меня ни капли не обманывала. К тому же, за последние тридцать лет он поднаторел во всевозможных играх и интригах. Так что, на пути к цели жизнь какого-то второгодника вряд ли бы его смутила.

Если с такой лёгкостью он отказывался интересоваться подробностями ограбления и убийства, можно предположить, что он ещё на многое может закрыть глаза… Понять бы только, какова его цель… Думаю, сейчас и дружба для него весила меньше, чем долг. Если вообще, его интерес объяснялся долгом…

— Практически от Бешеного, Владимир Кажимович, — пожал я плечами. — Короче, я вам тоже честное ментовское даю. Бумаг-то там почти и не было никаких.

— Сука, — покачал он головой. — А что было?

В глазах его мелькнули злость и недоверие.

— Скажите, что ищете и зачем, — кивнул я. — В смысле, что вы хотите накопать на Никитоса?

— Подозреваем в измене Родине, — бросил он, просто чтобы сказать, хоть что-нибудь.

Ясно, что Садык искал те же бумаги, что и я. А зачем? Это был вопрос…

— Вот, — сказал я, доставая из рюкзака тоненькую папочку с выписками с иностранных счетов.

— И всё? — нахмурился генерал, пролистав бумаги.

— И всё. Пока больше ничего.

— Пока больше ничего, — повторил он и уставился на меня долгим, пронизывающим взглядом. — Ищи лучше. Ты, походу, очень и очень крутой подросток. Бешеный второгодка.

— Всё-таки, товарищ генерал, зачем вам это, если не собираетесь наказывать его за старые преступления? Только, пожалуйста, не говорите, что всё дело в презренном металле и в несметных богатствах, накопленных Никитосом.

— Дело всегда в презренном металле, — поучительно сказал он и усмехнулся. — Другой вопрос — как его использовать?

— Дело бывает ещё и во власти, — пожал я плечами.

— Вот-вот. А одно без другого редко встречается. Мы все на войне, сынок, и война эта никогда не кончится.

— Ну, если вы говорите о войне добра и зла, я с вами согласиться не могу. Должна победить правда.

— Должна, должна, — кивнул он, погружаясь в более внимательное изучение бумаг. — По крайней мере, на штраф из налоговой за недекларирование зарубежных счетов натянуть можно. Посмотрим, посмотрим…