Думаю, было бы любопытно и забавно взглянуть на судмедэксперта, который возможно — не факт, конечно, но возможно — найдёт сходство между пулей, убившей сегодня Перебитого носа в доме у бывшей Никитоса, и пулей, убившей Сергея Бешметова.

Хотел бы я посмотреть на рожу Никиты. Особенно в свете статьи, которая всё-таки вышла на канале Петрушки. «Я знаю, кто меня убил». Судя по всему, именно она и взбудоражила его и заставила приехать в Катин дом. Правда, оставалось загадкой, припёрся Никитос, чтобы перепрятать пистолет, или чтобы набрать вина и продолжать бухать.

Как бы то ни было, статья получилась хорошей. Хлёсткой и злой. Сейчас углубляться в неё я не стал, решил оставить на завтра. Сейчас мысли были о том, где Никитос хранил бумаги.

Вполне мог бы положить в сейф в одном из банков, где держал счета. Но это было на него непохоже. Банковский счёт можно в любой момент арестовать или вообще конфисковать. А находить рычаги в Эмиратах или Швейцарии было совсем не то, что прессовать кого-нибудь в Верхотомске. Я не сомневался, он держал бумаги рядом с собой.

Я знал его как самого себя. Я отгадал шифр. Хоть не с первого раза, но отгадал. Где бы я на его месте спрятал особо ценные вещи?

Ё-моё!

Я ударил себя по лбу. Фотография! Фотография, сделанная у тётки в Аникеевке! Сто процентов! И хрен бы кто когда догадался. Тётка, наверное, уже перешла в мир иной. А дом… А дом, наверняка, был записан на кого-то другого, не на него самого. Да…

Вот туда и надо было отправляться в самое ближайшее время, пока он не начал дёргаться и не решил перепрятать свои сокровища. Хотя в принципе ничто не должно было его навести на мысль, что ограбление каким-то образом связано с его делами и с его прошлым.

Размышляя об этом, я уснул.

В школу на следующий день я не пошёл. Уважил просьбу Медузы. Приближался конец четверти, все контрольные точки были закрыты и сейчас все просто ждали, когда же наступят каникулы, чтобы задвинуть школу, всевозможные кружки, репетиторов и прочее, прочее, прочее.

На своей лайбе я подъехал к зданию РФПК и двинулся прямиком в кабинет Кашпировского. Его, конечно, не было. В приёмной сидела скучающая Вера.

— Вер, привет! Ну как ты тут?

— Ты чего не приходил-то? — с обидой спросила она. — Я, можно сказать, от тоски загибаюсь, а он в ус не дует. Уже все фильмы пересмотрела все книжки перечитала.

— О, Вера читает книжки! — улыбнулся я.

— Да, Вера, в отличие от тебя, вообще молодец. Вот отвезёшь это, а потом заедешь и отчитаешься.

— По телефону нельзя отчитаться?

— Нет! — вздёрнула она брови и покачала головой. — По телефону не пойдёт, лично придёшь.

— Ладно, Вер, как скажешь. — усмехнулся я. — Но «Мустанга» у меня больше нет. Я нищеброд, Вер.

— Вот и расскажешь мне про это.

— Понял. Куда везти и чего везти? Инструктируй.

— Возьми портфель, — сказала она и показала пальчиком на толстый кожаный саквояж, стоящий на диване, — и отвези… вот сюда… Вот адрес.

Она показала мне написанный на бумажке адрес.

— На самом деле, по этому адресу ты не найдёшь. Это за городом, за Якунинкой. Я тебе скину сейчас координаты на телефон, мне шеф прислал.

— Хорошо присылай — кивнул я.

— Спросишь Алексея.

— Фамилия у него есть? Вдруг там несколько Алексеев?

— Один там Алексей. Скажешь, что от Максима Фёдоровича. Он будет тебя ждать.

— Понял, — подмигнул я. — Считай, договорились. Только ты уж давай, чаёк подготовь к моему приезду, идёт?

Она поджала губы, но не возразила.

Я спустился вниз, завёлся и посмотрел координаты. Ехать нужно было, в кои-то веки, не в том направлении, где проходила моя жизнь, не в сторону «Улицы Роз». Но место оказалось знакомым, оно находилась в десяти километрах за котельной и складами, на которых содержались рабы Харитона.

Я проехал через Южный, промчал по знакомому Шанхаю, выехал из города и вскоре оказался у той самой точки, где мне уже приходилось бывать. Сейчас она выглядела безжизненной. Ворота были распахнуты, а из трубы не шёл дым.

Я покачал головой, вспомнив то приключение, казавшееся теперь бесконечно далёким, и проскочил мимо. Отмахал ещё с десяток кэмэ и подъехал к очень похожим воротом. Железным, гнутым, облезлым. Вправо и влево от них шёл забор из железобетонных плит. Я остановился и посигналил. Створка приоткрылась и из неё выглянул смурной мужик.

— Чего? — хмуро кивнул он.

— Мне Алексея, — ответил я.

— Какого?

— Любого. Посылку привёз.

— А, ну заезжай.

— Заезжать не буду, пусть выйдет.