Он вдруг преобразился, улыбнулся доброй улыбкой, шагнул вперёд и помахал рукой.

— Саша! Я здесь-здесь. Мне отсюда лучше видно. Играй, не волнуйся.

Мальчишка лет десяти серьёзно кивнул ему в ответ и уселся за стол. В зале было душно из-за большого скопления народа. И не очень тихо. Родители негромко переговаривались, и от этого в помещении стоял гул.

— Что за бумаги? — спросил у меня Романов.

— Какие бумаги?

— Не насилуй мой мозг. Что за бумаги ищет Щеглов? Это связано с тем, что нужно Чердынцеву?

— Я не знаю, Пётр Алексеевич, — пожал я плечами. — А почему вы думаете…

— Я не думаю, — резко перебил он. — Я тебя спрашиваю. Когда у тебя был обыск… Ты, кстати, знаешь об этом?

— Знаю.

— Там был какой-то хер, непосредственно от Щеглова и искал документы. Мне его представили, как майора Раждайкина. Кто, откуда, хер знает. Сам он мне и двух слов не сказал. Такой, восточный немного. Кожа смуглая. Он у вас дома все бумажки перетряс.

— А что именно? Что он искал-то в наших бумажках? Может, Щеглов мой биологический отец?

— Очень смешно, — прищурился Пётр. — Короче, дела плохие. Я сейчас пока тебя оставляю свидетелем, но есть показания Константина Нащёкина, дружка Назарова. И показания цыганят.

— Я с ними вообще никак не пересекался, с цыганятами. Вообще никак. Ни звонка, ни письма, ни устного разговора. Мне сигнал не от них пришёл вообще-то, а даже не знаю, от кого. С левого номера. У чуваков конспирация. И что они могут показать?

— Вот и я не знаю что.

— Биллинг же у вас есть. Пицца. Я только про пиццу и знал.

— Ну, это мы между собой можем про пиццу хохмить. А на том уровне… Короче, я думаю, он меня отстранит от дела. Потому что у него явная цель прижать тебя. Поэтому, если у тебя есть какие-то нужные ему архивы, документы, или что там, лучше отдай. Я тебе не советую тягаться с… С ним, короче. Если меня отстранят, то и по тому делу, по первому, они тебя легко переквалифицируют.

— Да с чего? — возмутился я. — Там чисто работа агента была.

— Было бы с чего, убили бы давно. Не знаешь что ли?

— А с Назаровым как прошло? — спросил я, помолчав. — Со старшим. Объявлялся он? Бабок дал?

— А с Назаровым прошло, как раз хорошо. Он хочет дружить и чтоб за дураком его по-отечески кто-то присматривал. А про бабки даже не смей, понял?

— Ладно. Только имейте в виду, Прошка мудак конченный. Нехороший человек.

— А кто хороший? — пожал плечами Романов.

— А у Щеглова как отношения с Назаровым-старшим?

— Война не на жизнь, а на смерть.

— Так может, — пожал я плечами. — Он поэтому на вас и взъелся?

— Не знаю. Но да, сказал мимоходом, что типа никакой Назаров не поможет, если я тупой и не могу нормально работу делать.

— А если вы крупную партию вдруг накроете?

— Что за партия? — насторожился он.

— Ну, пока толком не могу сказать. Слышал, вроде будет сделка скоро.

— От кого?

— Говорю же, выясняю пока. Выясню — доложу. Вам звезда, мне удовлетворение, барыгам возмездие. Как вам такая фигня?

— Если фигня, то никак. А если дело, то цены тебе нет, потому что об этом пока никто не сообщал. Но если у тебя действительно есть какие-то бумажки… Лучше скажи мне, Сергей.

— Да откуда? — не выдержал я. — Я что Штирлиц? Я школьник, ещё и второгодник. И так вон кручусь, как юла.

Не нравилось мне, что он сто раз сказал о бумагах.

— А тебе, школьник, мля, ничего не говорит такое имя, как Стакан?

— Нет, — пожал я плечами. — Первый раз слышу.

— Точно?

— Блин. Нет, не точно. Приблизительно, Пётр Алексеевич. Ста знакомо, а кан нет. У меня, кстати, новый номер телефона. Сказать вам?

— Говори. Запоминаю.

Вот за это уважаю. А вот про Стакана услышать неприятно. То есть волна разговоров про компромат на Никитоса пошла. И это плохо. А с вьетконговцем этим надо бы мне поговорить, да только… Блин хотел ведь попросить найти его по номерам машины, но с учётом всех этих вопросов про документы, пожалуй, задавать лишние вопросы не стоило…

— А про вчера-то что? — кивнул я. — Что там было в ящиках? Сигареты или что?

— А что вчера? А-а-а… Да… Я блин со всеми этими нашими делами и забыл. Ну, да. Молодец. Я тебя не стал сдавать. Сказал, что получил информацию от штатного информатора и всё. И так дел у тебя столько, что охренеть. Ещё к этим чушканам приплетаться. А как ты туда залетел-то?

— Так по беспределу, в том-то и дело. Если бы повод какой хотя бы. Сказали, типа, ты бомж, будешь на нас работать. Я не пойму, я что, на бомжа похож?