Он посмотрел на меня внимательно и заржал.

— Реально, бомж, Краснов…

— Ну, спасибо…

Мы ещё несколько минут поговорили. Его это дело не слишком интересовало. Наркоты там не было, а про остальное он и слушать не желал. Даже про то, что рабовладельцы с цыганами связаны, а у тех с наркотой всё чётко.

Романов велел не высовываться и залечь на дно. Быть тише воды, ниже травы. Юля Салихова номер два. По сути, он сам не знал толком, что делать и чего ждать. Сказал, если что, позвонит. Всё. Нафига встречались? Я попрощался и вышел.

Вышел, но ушёл не слишком далеко. Когда я поравнялся с чёрным микроавтобусом «Тойота», запаркованным у обочины, дверь у него съехала, и оттуда выскочили два бугая. Они перемахнули через заграждение и рванули ко мне по газону.

Я повернулся, чтобы попытаться сделать ноги, но сзади ко мне спешил мент в форме.

— Капитан Токаев, — представился он и протянул корки.

— Не видно, — сказал я. — У меня фонарик в кармане. Я сунул руку в карман, но вытащить не успел.

Меня схватили под руки и поволокли к «Тойоте».

— Произвол! — закричал я. — Вы не имеете права! Я несовершеннолетний! Похищают!

Разумеется, всем было пофиг. Но я, хотя бы, напряжение сбросил.

— Ты думал, щенок, выбросил телефон и всё? — раздалось с пассажирского места. — Серьёзно, считал, что ты, жалкая чешуйка перхоти, можешь противостоять всей карательной машине государства? Ты ещё тупее, чем я думал.

Я не ответил.

— Поехали, — кивнул он и повернулся ко мне.

Но я и так его уже узнал. И ощущение у меня возникло такое, как если бы на шее начала затягиваться петля…

Это был Усы, начальник ЧОПа, владелицей которого была моя жёнушка Катя. Бывшая. Бывшая жёнушка и бывшая моя. Ягода-малина, Катя-Катерина. Помню отжигали полтора года назад под Державина. Он в филармонии выступал, не в зале, а в клубе. В «Марте»…

Только обратной дороги нет

И я к тебе приду

Помнишь как тихо шептала мне

Верю, люблю и жду…

Ягода-малина, Катя-Катерина…

Неслабо мы тогда поддали. Смешно… «Верю, люблю и жду», — она выкрикивала заглядывая мне в глаза, а я думал, что всё это будет длиться вечно. Всегда будут эти «Верю, люблю и жду»… Не догонял правды жизни, опер. Не догонял. Зато сейчас экстренно повзрослел.

— Повзрослеешь здесь, — подмигнул я Усам, — да, Вадим Андреич? После того, как пулю в рожу схлопочешь. Верно я говорю?

— Чё несёшь-то? — грубо ответил тот. — Дуру гнать не советую. А то ведь и правда схлопочешь. Пулю в рожу.

— Как скажете. Далеко ли едем? В ЧОП или в Чоп?

— Я сказал, рот закрой. Будешь говорить, когда спросят.

— У меня дела, между прочим, а вы не то, что без оснований, а вообще в нарушение закона действуете. А ещё и капитана Токаева привлекли. Нехорошо. Прокурору не понравится. Я на вас найду управу, Вадим Андреевич. Найду.

— Я тебе, мальчик, реально советую посерьёзнее быть. Шуточки закончились. Где ты вчера был весь день?

— Дома сидел. После вечеринки у Назаровского сынка. Отходил. Вечеринка та ещё получилась.

— Бухать не надо.

— Кто бы говорил, — усмехнулся я.

— Что?! — взревел он, и народ в тачке тихонько заржал. — Разговорчики!

Дальше ехали молча. Переехали на другой берег, и направились в гору, в сторону Рудника. С проспекта Шахтёров повернули налево и забурились в узкие улочки, наполовину застроенные старыми частными домами. Чуть ли не к Матвеичу ехали. Но нет, не к нему.

Минут через пять, поблуждав хрен знает где, подъехали к стоящему на отшибе зданию. Трёхэтажное, кирпичное, обнесённое бетонным забором. Хрен знает, что это такое было. Людей не было, огни не горели. Ворота открылись автоматически. Технологии, бляха. Объехали здание и остановились с обратной стороны.

— Выходим! — скомандовал Усы. — Краснов, даже не дёргайся, ясно?

Мы вышли, подошли по влажной асфальтовой дорожке к зданию. Было темно и холодно, луна прогуливала, фонари светили тускло и жёлто. Пахло растаявшим снегом. Видать, скоро уже закрутит.

Молча спустились вниз по бетонным ступенькам и прошли через коричневую железную дверь в полуподвал. Холодный плохо освещённый коридор привёл к лестнице, мы прошли мимо и уткнулись в двустворчатую деревянную дверь.

Хождение по этим мрачным лабиринтам отзывалось неприятным тянущим чувством под ложечкой. Вроде, на тюрягу эта контора не походила, но запах был казённый, а вид до крайности унылый и безрадостный. Серый цвет, тусклый свет…