– Марк, мне просто страшно, – нервно произнесла я. – Я же понимала, кого выбирала в спутники жизни. И знала, что твоей первой и единственной любовью будет небо.

– Вообще-то моей первой любовью была Аделина.

Я шлёпнула его по плечу, закусив губу и отчаянно пытаясь сдержать смех:

– Это не смешно!

– Полностью согласен. Я абсолютно серьёзен! Мне было четыре годика, и она дала мне своё ведерко в песочнице, чтобы я построил ей замок. Не помню, сколько длились мои чувства…

Теперь я уже засмеялась вслух, привлекая внимание других пассажиров.

– Спасибо. – Я поцеловала его. – За то, что шутишь и не злишься на меня за мои страхи.

– Я злюсь только на себя. Пообещав избавить тебя от страхов, я лишь добавил тебе новых. Больше такого не будет.

Я знала, что он говорит эти слова не только потому, что хочет меня успокоить. А потому, что верит в то, что говорит.

Предъявляя посадочный талон, я молилась всем существующим и несуществующим богам о том, чтобы сильный боковой ветер в аэропорту Мадейры оказался слабее, чем наш самолёт.

Глава 9. Марк

– Дамы и господа! Вас приветствует командир воздушного судна…

Громкий плач Каролины заглушил голос капитана, и я едва сдержался, чтобы не цокнуть от недовольства. В конце концов, мне было весьма интересно узнать, в чьих руках находятся наши судьбы. А на эту авиакомпанию я потратил лучшие годы своей жизни.

– …Пристегнуть ремни безопасности. Экипаж, приготовится к взлёту.

Слова. Те слова, которые всегда произносил я. Теперь они доносились до меня из СГУ, а голос казался смутно знакомым. Я закрыл глаза, крепко держа за руку Кейт и представляя, что самолётом управляю я. Так было спокойнее. Так было привычнее.

Самолёт остановился.

Секундная пауза, представляющая вечность для пассажиров.

Тот самый момент перед разгоном, когда тишина кажется оглушающее страшной.

Перевод двигателей на режим взлётный.

Отпускаем тормоза.

Разгон.

Скорость… Тридцать узлов… Шестьдесят узлов… Сто… Сто десять.

Точка принятия решения.

Отрыв.

– Марк! – Охнула Кейт и спрятала голову у меня на плече. Я закрыл её от переживаний, прижав подбородок к её макушке. Тело вжималось в спинку кресла.

Шасси убрались. Значит, мы достигли нужной высоты.

– Дорогая, посмотри в окно, – тихо попросил я. – Не бойся, просто посмотри.

– Я уже видела Мюнхен с высоты, – проговорила она, не открывая глаз.

– Но тогда рядом не было меня.

Кейт приоткрыла один глаз и бегло взглянула в окно. Потом снова прижалась ко мне, закрывая глаза и уши.

Я усмехнулся, понимая, что для неё это уже огромный шаг.

– Когда мы будем в кабине пилотов, я не разрешу тебе даже моргать, – пообещал я, – чтобы ты не пропустила это зрелище.

– Ты сумасшедший, – прошептала она.

– Вероятно, так оно и есть.

Я посмотрел на спящую дочь, которой в эти минуты не мешал ни шум двигателей, ни рёв турбин. Обычно дети на взлёте плачут – не раз слышал отчаянные жалобы стюардесс на крики младенцев. Уши закладывало, давление росло, но сказать об этом, кроме как криком, они не могли.

Самолёт поднимался всё выше, и я мысленно ставил галочки – убраны спойлеры, сменили эшелон. Чёрт возьми, как мне хотелось встать с этого кресла! Пройти в кабину пилотов, занять своё место.

Место, которое теперь было не моим.

– Марк, можно открывать глаза?

– Можно было их не закрывать, – со смешком произнёс я. – Мы почти набрали высоту, если ты об этом. Основная опасность позади.

– Позади? Ты же сказал, что нас ждёт посадка в каком-то самом страшном месте.

– Прекрасная и красивая Мадейра. Пилоты, которые туда летают, имеют специальный сертификат. Они обучены посадкам в экстремальных условиях. Это работа, Кейт. Такая же, как и у тех, кто сидит на земле.

– Дамы и господа, наш самолёт набрал нужную высоту. Вы можете свободно перемещаться по салону по необходимости. В скором времени вам будут предложены прохладительные напитки…

Голос по-прежнему мне казался сильно знакомым. Настолько сильно, что… Не может быть! Или может?

– Том! – я обернулся к другу, который, кажется, уснул во время набора высоты.

– В следующий раз, когда решишь разбудить отца, у которого дети спят по очереди, хорошо подумай, – пробурчал Том, не открывая глаз.