Бедняга еще колебался.

— Ничего не бойтесь, — подбодрил я его, — я за все отвечаю.

— Дело не в том, — возразил палач, — не теряйте меня из виду и при малейшем моем крике поспешите ко мне на помощь.

— Будьте спокойны.

Он подошел к трупу, поднял его тихонько за плечи и потащил к лестнице, говоря ему:

— Не бойся, Артифаль, я не возьму образок. Вы следите за мной, господин аббат, не правда ли?

— Да, мой друг, будьте спокойны.

— Я не возьму у тебя образок, — продолжал мирно палач, — не беспокойся, как ты хотел, так тебя с ним и похоронят. Ведь он не шевелится, господин аббат?

— Вы же видите.

— Тебя с ним похоронят, а пока что я тебя возвращу на твое место, согласно желанию господина аббата, а не по своей воле, ты понимаешь!..

— Да, да, — сказал я ему, невольно улыбаясь, — но поторапливайтесь!

— Слава богу! Кончено! — сказал он, отпуская тело, которое он прикрепил на крюк, и соскакивая на землю одним прыжком.

Тело закачалось на виселице, безжизненное и неподвижное. Я опустился на колени и приступил к молитвам, о чем меня просил Артифаль.

— Господин аббат, — произнес палач, становясь рядом со мной на колени, — не согласитесь ли произносить молитвы громко и медленно, так, чтобы я мог повторять их за вами?

— Как, несчастный! Неужели ты их забыл?

— Мне кажется, что я никогда их и не знал.

Я произнес пять раз «Отче Наш» и пять раз «Богородицу», и палач повторял их за мной. Покончив с молитвами, я встал.

— Артифаль, — сказал я тихо казненному, — я все сделал для спасения твоей души и вверяю тебя покровительству Божьей Матери.

— Аминь! — добавил мой товарищ.

В эту минуту, как серебристый водопад, лунный свет залил бездыханное тело. В церкви Божьей Матери часы пробили полночь.

— Пойдем, — обратился я к палачу, — больше нам здесь нечего делать.

— Господин аббат, — произнес бедняга, — не будете ли вы так добры оказать мне последнюю милость?

— Какую?

— Проводите меня домой; пока дверь не захлопнется за мной и не отделит меня от этого разбойника, я не буду спокоен.

— Идем, мой друг.

Мы ушли с площади, при этом мой спутник оборачивался чуть ли не после каждых десяти шагов, чтобы убедиться, висит ли повешенный на своем месте. Ничто там не шевелилось. Мы вернулись в город. Я проводил палача до его дома. Я подождал, пока он зажег в доме огонь, затем он запер за мной дверь, через дверь простился со мной и поблагодарил меня. Я вернулся домой в умиротворенном состоянии. На другой день, когда я проснулся, мне сказали, что в столовой меня ждет вдова вора. Лицо ее было спокойное, почти радостное.

— Господин аббат, — заговорила она, — я пришла поблагодарить вас. Вчера, когда пробило полночь в церкви Божьей Матери, ко мне явился муж и сказал: «Завтра утром отправляйся к аббату Муллю и скажи ему, что милостью его и Божьей Матери я спасен».

— Мой милый аббат, — сказал Аллиет, — я вас очень уважаю и питаю глубокое почтение к Казотту, я вполне допускаю влияние вашего злого гения, но вы забываете нечто, чему я сам служу примером, — это то, что смерть не убивает жизнь, смерть не больше как трансформация человеческого тела, смерть убивает память, вот и все. Если бы память не умирала, каждый помнил бы все переселения своей души, от самого сотворения мира до наших дней. Философский камень не что иное, как эта тайна, эту тайну открыл Пифагор, и ее же вновь отыскали граф Сен-Жермен и Калиостро, этой тайной в свою очередь обладаю я, мое тело может умереть, я твердо помню, оно умирало уже четыре или пять раз, и даже, если я говорю, что мое тело умрет, я не совсем прав. Существуют некоторые тела, которые не умирают, и я обладаю одним из таких тел.

— Господин Аллиет, — сказал доктор, — можете ли вы заранее дать мне свое согласие?

— Согласие на что?

— Вскрыть вашу могилу через месяц после вашей смерти.

— Через месяц, через два месяца, через год, через десять лет — когда вам будет угодно, доктор, только соблюдайте предосторожности… Так как вред, который вы причините моему трупу, мог бы повредить другому телу, в которое вселилась бы моя душа.

— Итак, вы верите в эту нелепость?

— Мне заплатили, чтобы я верил: я видел.

— Что вы видели? Вы видели живым одного из таких мертвецов?

— Да.

— Ну, господин Аллиет, так как некоторые уже рассказали свои истории, то и вы свою расскажите: было бы любопытно, если бы она оказалась одной из самых правдоподобных.

— Правдоподобной ли она вам покажется или нет, я расскажу всю правду. Я ехал из Страсбурга на воды Луешь. Вы знаете, доктор, эту дорогу?

— Нет, но это не важно, продолжайте.

— Итак, я ехал из Страсбурга на воды Луешь и, конечно, проезжал через Базель, где должен был покинуть наемный экипаж и взять извозчика.