– Ах, хороший мой, дай погадаю! – Фатиа грозно сверкнул стеклышками очков, но тут его лицо приобрело наиглупейшее выражение.

Он широко улыбнулся и, поставив Анука на землю, протянул цыганке ладонь. От изумления у меня отвисла челюсть, похоже, Властитель реагировал на мускус, как кот на валерьяновую настойку.

Лейла долго цокала языком, рассматривая многочисленные четко прочерченные линии на ладони Арвиля, а потом скорбно опустила плечи:

– Ничего не вижу.

Властитель высоко поднял брови, поспешно достал одной рукой золотой из тугого кошеля, привязанного к поясу, и протянул Лейле.

– О, – кивнула та, пробуя монету на зуб, – становится виднее.

Арвиль протянул еще монету. От такой щедрости цыганка прослезилась и кивнула в мою сторону:

– Ты и в конце жизни будешь крепко держать ее руку.

Властитель с ужасом и отвращением воззрился на наши сцепленные пальцы и поспешно разжал их, словно до этого момента держал ядовитую змею и сам того не осознавал.

– Что ты хочешь сказать? – откашлялся он, вероятно, подозревая, что такая комичная ситуация моих рук дело.

– Она будет последней, кого увидишь ты у смертного одра, – повторила цыганка, переводя уже озабоченный взгляд с моего лица на лицо Властителя, очевидно догадавшись, кому предсказывает будущее. Я кивнула ей, давая понять, мол, «он миленький».

– Лейла не врет! – вдруг вскрикнула она, перехватив его уничтожающий, пробирающий до костей взгляд, и отошла на шаг. – Тебе Лейла не посмеет врать!

– Фатиа, – я толкнула Арвиля в плечо, – заплати девушке еще, может, тогда она пообещает тебе кого-нибудь другого увидеть перед смертью.

Я весело расхохоталась и вошла во двор.

Ночь приближалась. Я ждала ее с затаенным страхом и представляла, как буду, уставившись в потолок, ожидать сна, а в голове снова забурлят мысли, тревожащие душу и сжимающие сердце.

Я лежала на наконец-то отремонтированной кушетке, радующей глаз всеми четырьмя намертво прибитыми и к ней и к полу ножками. Властитель, прослышавший о моем утреннем падении, отдал приказ починить всю мебель в Доме. В результате отремонтировали не только сломанную, но и хорошую мебель, покрыли ее толстым слоем лака, а Арвиль, к моему веселью, не ведавший о сем безобразии, уселся на свежеотлакированный стул, перепачкав порты и прилипнув, как муха.

Город затихал.

Сегодня не слышалось обычных грустных песен, не было ночных гуляний, это был особенный вечер. На рыночной площади разбили свой цирк цыгане. Жители спрятались в хлевах и конюшнях, вооружившись вилами в надежде уберечь лошадей и скот от воров. Девки закрыли ставни, рассчитывая сохранить себя от белозубых смуглых молодых парней, одетых в черные шелковые рубахи; но каждое юное сердечко подрагивало и ныло в предвкушении мимолетного романа с цыганом, чего мамаша страшилась, как огня.

В таборе началась своя ночная жизнь. В шатрах расставили карточные столы, открыли бочки с пенным медом. Рыночную площадь заполнили игроки всех мастей, днем бережно скрывавшие свою страсть от чужих глаз.

Со своего импровизированного поста сквозь деревья я видела горящие факелы, неровные тени, суетящиеся фигуры.

– Эй, ведьма! – раздался тихий шепот. Я подняла голову, силясь рассмотреть в темноте зовущего.

– Кто там? – Я хлопнула в ладоши, над двором загорелся яркий светильник. У забора стояла Лейла и прикрывала рукой глаза от режущего магического света.

Я щелкнула пальцами, шар потускнел и стал напоминать маленькую белую луну с голубыми разводами.

– Чего тебе надо? – спросила я у девушки.

– Дело есть. Хочешь подзаработать?

Я задумалась, у меня оставалось всего три последних золотых, заработков в ближайшем будущем не предвиделось.

– Что делать надо? – отозвалась я. Лейла перелезла во двор, демонстративно проигнорировав калитку, и быстро подошла ко мне, принеся с собой удушающий запах мускуса.

– Бегаешь быстро? – спросила она, присаживаясь на диванчик.

С моей болезной спиной я с трудом ходила, убегать с места заработков оказалось бы затруднительным.

– Я несколько травмирована, – туманно отозвалась я.

Лейла погрустнела:

– Ладно, придется своих уговаривать. Наши-то особо в таборе пачкаться не любят: хочешь заработать, зарабатывай, но подальше от барона.

Она поднялась.

– Стой. – Я схватила ее за руку. – Что делать-то надо?

Цыганка радостно улыбнулась и плюхнулась обратно на диван, придавив мне ноги.