на ваше мудрое усмотрение.

И он рассказал о нападении подробно и точно – все, как

он видел.

Сэр Патрик Чартерис выслушал старого перчаточника

очень внимательно, и его, казалось, особенно поразило, что

захваченному в плен участнику нападения удалось бежать.

– Странно, – сказал рыцарь, – если он уже попался вам в

руки, как вы дали ему уйти? Вы его хорошо разглядели?

Могли бы вы его узнать?

– Я его видел лишь при свете фонаря, милорд мэр. А как

я его упустил? Так я же был с ним один на один, – сказал

Гловер, – а я стар. Все же я бы его не выпустил, не закричи

в тот миг наверху моя дочь, а когда я вернулся из ее ком-

наты, пленник уже сбежал через сад.

– А теперь, оружейник, – молвил сэр Патрик, – рас-

скажи нам как правдивый человек и как добрый боец, что

ты знаешь об этом деле.

Генри Гоу в свойственном ему решительном стиле дал

короткий, но ясный отчет о случившемся.

Следующим попросили рассказать почтенного Прауд-

фьюта. Шапочник напустил на себя самый важный вид и

начал:

– Касаясь ужасного и поразительного происшествия,

возмутившего покой нашего города, я, правда, не могу

сказать, как Генри Гоу, что видел все с самого начала. Но

никак нельзя отрицать, что развязка проходила почти вся

на моих глазах и, в частности, что я добыл самую сущест-

венную улику для осуждения негодяев.

– Что же именно, почтенный? – сказал сэр Патрик

Чартерис. – Не размазывай и не бахвалься, попусту время

не трать. Какая улика?

– В этой сумке я принес вашей милости кое-что, ос-

тавленное на поле битвы одним из негодяев, – сказал ко-

ротышка. – Этот трофей, сознаюсь по чести и правде, до-

быт мною не мечом в бою, но пусть отдадут мне должное:

это я сберег его с таким присутствием духа, какое редко

проявляет человек, когда кругом пылают факелы и слышен

звон мечей. Я сберег улику, и вот она здесь.

С этими словами он извлек из упомянутой нами охот-

ничьей сумки окоченелую руку, которая была найдена на

месте схватки.

– Да, шапочник, – сказал мэр, – я признаю, у тебя дос-

тало мужества подобрать руку негодяя после того, как ее

отрубили от тела… Но что еще ты ищешь так хлопотливо в

своей сумке?

– Тут должно лежать… тут было… кольцо, милорд,

которое негодяй носил на пальце. Боюсь, я по рассеянности

забыл его дома – я снимал его, чтобы показать жене, по-

тому что она не стала бы смотреть на мертвую руку – ведь

женщинам такое зрелище не по нутру. Но я думал, что

снова надел кольцо на палец. Между тем оно, как я пони-

маю, осталось дома. Я съезжу за ним, а Генри Смит пускай

скачет со мною.

– Мы все поскачем с тобой, – сказал сэр Патрик Чар-

терис, – так как я и сам еду в город. Видите, честные гра-

ждане и добрые обыватели Перта, вы могли считать, что я

тяжел на подъем там, где дело идет о пустячных жалобах и

мелких нарушениях ваших привилегий – например, когда

кто-то стреляет вашу дичь или когда слуги баронов гоняют

мяч на улицах и тому подобное, – но, клянусь душой То-

маса Лонгвиля, в важном деле Патрик Чартерис не станет

мешкать! Эта рука, – продолжал он, подняв ее, – принад-

лежала человеку, не знавшему тяжелой работы. Мы при-

строим ее так, что каждый увидит ее, станет известно, кто

владелец, и, если в его товарищах по кутежу сохранилась

хоть искра чести… Вот что, Джерард, отбери мне с десяток

надежных молодцов и вели им живо седлать коней, надеть

латы, взять копья… А вам скажу, соседи: если теперь

возникнет ссора, что вполне возможно, мы должны под-

держать друг друга. Если мой несчастный дом подверг-

нется нападению, сколько человек вы приведете мне на

подмогу?

Горожане поглядели на Генри Гоу, на которого при-

выкли полагаться всякий раз, когда обсуждались дела та-

кого рода.

– Я поручусь, – сказал он, – что общинный колокол не