прозвонит и десяти минут, как соберется не менее пяти-

десяти добровольцев, и не менее тысячи – в течение часа.

– Отлично, – сказал доблестный мэр. – Я же, если будет

нужда, приду на помощь Славному Городу со всеми моими

людьми. А теперь, друзья, на коней!

ГЛАВА IX

И возложили ж на меня задачу!

Теперь не знаю сам, как сбуду с рук…

А кто поверит?

Ричард II

На святого Валентина, в первом часу дня, настоятель

доминиканского монастыря исполнял свою обязанность

исповедника некоей высокой особы. Это был осанистый

старик с ярким, здоровым румянцем на щеках и почтенной

белой бородой, ложившейся на грудь. Широкий лоб и го-

лубые глаза, большие и ясные, выражали достоинство че-

ловека, привыкшего принимать добровольно воздаваемые

почести, а не требовать их там, где ему в них отказывают.

Доброе выражение лица говорило о том чрезмерном бла-

годушии, которое граничит с безответной простотой или

слабостью духа: казалось, этот человек не способен ни

сломить сопротивление, ни дать, где надо, отпор. На седых

кудрях поверх синей повязки лежал небольшой золотой

венчик, или корона. Червонного золота четки, крупные и

яркие, были довольно грубой работы, но зато каждую бу-

сину украшала шотландская жемчужина необычайного

размера и редкостной красоты. Других драгоценностей на

кающемся не было, а его одеяние составляло длинное ма-

линового цвета шелковое платье, перехваченное малино-

вым же кушаком. Получив отпущение, он тяжело поднялся

с вышитой подушки, на которой стоял коленопреклонен-

ный во время исповеди, и, опираясь на палку слоновой

кости, двинулся, неуклюже хромая, с мучительной болью,

к пышному креслу под балдахином, нарочно поставлен-

ному для него у очага в высокой и просторной испове-

дальне.

Это был Роберт, третий король этого имени на шот-

ландском престоле и второй – из злосчастной династии

Стюартов. Он обладал немалыми достоинствами и неко-

торыми дарованиями, но разделял несчастье, выпавшее на

долю многих в его обреченном роду: его добродетели не

отвечали той роли, которую суждено ему было исполнять.

Буйному народу, каким были тогда шотландцы, требовался

король воинственного нрава, быстрый и деятельный,

щедрый в награде за услуги, строгий в каре за вину, король,

который своим поведением внушал бы не только любовь,

но и страх. Достоинства Роберта III были как раз обратного

свойства. В молодые годы он, правда, принимал участие в

боях, но, хотя он и не покрыл себя позором, все же никогда

не проявлял рыцарской любви к битвам и опасностям или

жадного стремления отличиться подвигами, каких тот век

ожидал от каждого, кто гордился высоким рождением и

мог по праву притязать на власть.

Впрочем, ему рано пришлось отказаться от военного

поприща. Однажды в сутолоке турнира юного графа Кэр-

рика (такой титул носил он в ту пору) ударил копытом конь

сэра Джеймса Дугласа Далкита*, после чего граф остался

на всю жизнь хромым и лишился возможности принимать

участие в битвах или в турнирах и воинских играх, пред-

ставлявших собою их подобие. Поскольку Роберт никогда

не питал особой склонности к ратным трудам, он, может

быть, не так уж горевал об увечье, навсегда оторвавшем его

от них и от всего, что их напоминало. Но несчастье – или,

вернее, его последствия – принизило его в глазах жестокой

знати и воинственного народа. Он вынужден был возлагать

свои главные дела то на одного, то на другого члена коро-

левской семьи, неизменно облекая своего заместителя

всеми полномочиями, а иногда и званием наместника.

Отцовская любовь склонила бы его прибегнуть за помо-

щью к старшему сыну – молодому человеку, умному и

даровитому, которого он сделал герцогом Ротсеем 28 ,

стремясь придать ему достоинство первого лица в госу-