терпеливы, как терпелив хороший наездник с норовистым

конем. Дадим ему изжить эту легкость нрава, и ты первый

будешь им доволен, как никто. По своей доброте ты осу-

ждал меня за излишнюю мягкость – этого недостатка у

Ротсея нет.

– Головой поручусь, что нет, – ответил жестко Олбени.

– И не скажешь, что ему не хватает рассудительности

или отваги, – продолжал несчастный король, отстаивая

собственного сына перед своим же братом. – Я пригласил

его присутствовать сегодня на совете, послушаем, как он

отчитается в исполнении возложенных на него поручений.

Ты и сам говоришь, Робин, что принц проявляет проница-

тельность и способность к делам, когда находит на него

охота заняться ими.

– Несомненно, мой государь! Он проявляет и ум и

способности, – сказал Олбени, – когда находит на него

такая охота.

– То же говорю и я! – подхватил король. – И я рад от

души, что ты со мной согласен, Робин, в моем решении еще

раз дать злополучному юноше возможность исправиться. У

него теперь нет матери, чтоб защищать его перед рассер-

женным отцом. Этого нельзя забывать, Олбени.

– Будем надеяться, – сказал Олбени, – что решение,

наиболее приятное добрым чувствам вашей милости, ока-

жется мудрейшим и лучшим.

Герцог разгадал нехитрую уловку брата: устрашившись

следствий, естественно вытекавших из рассуждений собе-

седника, король делал вид, что тот дал свою санкцию, и

затем утверждал не ту линию поведения, которую ему

пытались подсказать, а как раз обратную. Убедившись,

однако, что сейчас не склонить короля к желательной по-

литике, герцог все же не стал выпускать вожжи из рук и

решил пока повременить, но при более удобном случае

извлечь всю черную выгоду, какую сулили ему новые не-

согласия между наследником и государем.

А король Роберт, опасаясь, как бы снова брат не поднял

мучительный разговор, от которого ему сейчас удалось

уклониться, громко обратился к настоятелю доминикан-

цев:

– Я слышу стук копыт. Вам виден из окна весь двор,

преподобный отец. Поглядите и скажите нам, кто там

спешился. Не Ротсей ли?

– Прибыл благородный граф Марч со своей свитой, –

сказал настоятель.

– Сильный при нем отряд? – спросил король. – Его

люди входят во внутренние ворота?

Олбени тем временем успел шепнуть королю:

– Не бойтесь ничего, ваши бранданы 31 ждут во все-

оружии.

Король с благодарностью кивнул, между тем как на-

стоятель, глядя в окно, отвечал:

– При графе два пажа, два дворянина и четверо слуг.

Один из пажей направился к главной лестнице следом за

своим господином – несет его меч. Остальные задержались

во дворе и… Benedicite32… что такое?.. Тут бродячая му-

зыкантша со своей виолой приготовилась петь под коро-

левскими окнами. И это в монастыре доминиканцев, как на

каком-нибудь постоялом дворе! Я сейчас же велю вы-

швырнуть ее вон.

– Не надо, отец, – сказал король. – Позвольте мне ис-

31 Обитатели острова Бьюта звались бранданами. Происхождение этого имени

точно не установлено, хотя очень похоже, что прав доктор Лейден, когда производит его

от святого Брандана*, покровителя островов в устье Клайда. Бьют был вотчиной короля,

а его уроженцы – королевскими слугами и телохранителями. Знатное семейство Бьютов,

владеющее островом в настоящее время, представляет собой древнюю незаконную ветвь

королевского дома.

32 Благослови нас небо (лат.)

просить милости для бедной странницы. Она служит так

называемой Веселой Науке*, но та, увы, печально сочета-

ется с невзгодами, на какие нужда и беда обрекают бро-

дячий люд, – и в этом он схож с королем. Все вокруг кричат

венценосцу: «Славься, славься!», а он тоскует по той поч-

тительной любви, какою самый бедный йомен окружен в

семье. Не чините страннице помехи, отец: пусть, если хо-