Шрифт:
под зеленым деревцом, а утро – при обещанной вами по-
мощи – застанет меня там, где мне не будут грозить ни зло,
ни обида. Ночь проходит быстро, если есть надежда на
доброе утро!. Вы медлите, а ваша Валентина ждет? Нет, я
вас почту нерадивым в любви, а вы знаете, чего стоит укор
менестреля.
– Я не могу бросить тебя, девица, – ответил оружейник,
уже совсем оттаяв. – Будет просто убийством, если я по-
зволю тебе ночевать под открытым небом в феврале ме-
сяце, на злом шотландском ветру. Нет, нет, этак я плохо
сдержу свое слово, а если меня и поругают малость, это
будет справедливым наказанием за то, что я судил о тебе и
обращался с тобою не по твоим заслугам, как вижу я те-
перь, а согласно моим предрассудкам. Пойдем, девица, ты
получишь надежное и пристойное убежище на эту ночь, к
чему бы это ни привело. Я был бы несправедлив к моей
Кэтрин, если бы дал человеку замерзнуть насмерть для
того, чтобы часом раньше насладиться ее обществом.
Говоря таким образом и гоня от себя прочь боязнь
дурных последствий или кривотолков, какие мог породить
такой его поступок, храбрый Смит решил, не страшась
злоречья, приютить скиталицу на ночь в своем доме. Сле-
дует добавить, что он пошел на это с крайней неохотой, в
порыве великодушия.
До того, как наш доблестный сын Вулкана в благого-
вении устремил свои мечты на пертскую красавицу, при-
рожденная страстность натуры отдавала его под влияние не
только Марса, но и Венеры, и лишь благотворное действие
истинного чувства положило конец его распутным утехам.
Тем ревнивей оберегал он свою недавно завоеванную славу
постоянства, на которую его забота о бедной страннице
неизбежно должна была бросить тень. Да и смущали со-
мнения, не слишком ли смело подвергает он себя соблаз-
ну… Прибавьте к этому отчаяние оттого, что он и так уже
упустил половину Валентинова дня, который, по обычаю,
не только мог, но и должен был провести возле своей
подруги. Поездка в Кинфонс и разные последующие со-
бытия поглотили чуть ли не весь день, недалеко было уже
до вечерни.
Точно надеясь в быстрой ходьбе наверстать время, по-
неволе потерянное на предмет, столь далекий от стремле-
ний его сердца, он крупными шагами пересек сад доми-
никанцев, вышел в город и, прикрыв плащом нижнюю
половину лица, а шляпу нахлобучив так, чтобы спрятать и
верхнюю, с той же стремительностью двинулся боковыми
улочками и проулками в надежде дойти до своего дома в
Уинде, не попавшись никому на глаза. Но минут через де-
сять он спохватился, что молодой женщине, пожалуй, не-
легко за ним поспевать. Поэтому он оглянулся раз-другой в
сердитом нетерпении, которое вскоре сменилось стыдом,
когда он увидал, что, стараясь не отстать, она совсем вы-
билась из сил.
«Ну вот, полюбуйся, скотина ты этакий, – выругал
Генри сам себя. – Мне, конечно, к спеху, но разве у бед-
няжки от этого вырастут крылья? Да еще она тащит по-
клажу! Скажу по правде, где коснется женщины, там я
истинный невежа, я непременно окажусь дурак дураком,
когда искренне хочу сделать все по-хорошему…»
– Послушай, девочка, дай-ка я понесу твои вещи. Тогда
у нас дело пойдет быстрей.
Бедная Луиза хотела воспротивиться, но она так запы-
халась, что не могла произнести ни слова, и она позволила
добросердечному покровителю отобрать у нее корзиночку.
Увидав это, собака забежала вперед, встала на задние лапки
и, помахав передними, вежливо заскулила, как будто про-
сясь, чтоб и ее понесли на руках.
– Что ж, придется, хочешь не хочешь, взять и тебя, –
сказал Смит, видя, что бедная тварь устала.
– Фи, Шарло! – прикрикнула Луиза. – Точно ты не
знаешь, что тебя я могу нести сама!
Она попробовала подхватить спаниеля, но тот увер-
нулся и, подбежав к Смиту с другого боку, снова запро-
сился на руки.