– Шарло прав, – сказал Смит. – Он знает, кому больше

пристало его нести. Это мне говорит, моя красавица, что ты

не всегда таскала сама свою ношу… Шарло умеет кое о чем

поведать.

Такая мертвенная бледность легла на лицо бедной по-

тешницы при этих словах, что Генри почел нужным под-

держать девушку, боясь, что она упадет на землю. Однако

она оправилась в две-три секунды и слабым голосом по-

просила своего проводника вести ее дальше.

– Ну, ну, – сказал Генри, когда они снова двинулись, –

держись за мой плащ или за руку, если так тебе легче будет

идти. Эх, посмотрел бы кто на нас со стороны! Мне бы еще

ребек* или гитару за спину да мартышку на плечо, и мы –

ни дать ни взять – веселая чета бродячих актеров: стано-

вись у ворот замка да бренчи на струнах…

«Эх, молот и гвозди! – ворчал он мысленно. – Если кто

из знакомых повстречает меня с корзинкой этой потас-

кушки за спиной, с ее собачкой на руках и с нею самой,

уцепившейся за мой плащ, ну как ему тут не подумать, что

я и впрямь превратился в нищего бродягу? Я бы отдал

лучший панцирь, какой выходил из-под моего молота,

только бы никто из болтунов-соседей не встретил меня в

таком обличье, смеху тогда не было б конца от Валенти-

нова дня и до сретения!»

Волнуемый этими мыслями, кузнец, хоть и рискуя из-

рядно удлинить дорогу, которую хотел проделать как

можно быстрее, выбрал самый окольный и пустынный

путь, чтобы по возможности избежать главных улиц, где

все еще толпился народ после недавнего переполоха. Но, к

несчастью, этой уловкой он ничего не достиг: едва свернув

в узкий переулок, он встретил человека, который шел,

прикрыв лицо плащом, видно так же, как и он, желая

пройти неопознанным. Однако тонкая, тщедушная фигур-

ка, ноги-веретенца, торчавшие из-под плаща, и подслепо-

ватые глазки, мигавшие над его верхними складками, так

безошибочно выдавали в нем аптекаря, как если бы он

прицепил спереди к шляпе свою вывеску. Неожиданная и

крайне неприятная встреча повергла кузнеца в смятение.

Изворотливость не была свойственна его прямому и сме-

лому нраву, а зная этого человека как любопытного со-

глядатая и злостного сплетника, да к тому же издавна пи-

тавшего к нему особую неприязнь, оружейник подумал с

надеждой лишь об одном исходе: может быть, почтенный

аптекарь сам подаст ему повод пустить в ход кулаки – и

тогда он свернет шею неприятному свидетелю и раз на-

всегда заткнет ему рот.

Но, увы, аптекарь не сделал и не сказал ничего, что

могло бы оправдать такую чрезвычайную меру.

Напротив, столкнувшись с дюжим своим земляком так

близко, что никак было не проскочить неузнанным, апте-

карь решил по возможности сократить встречу, и, не по-

казывая виду, что замечает в ее обстоятельствах что-либо

странное, он, проходя мимо, даже не глянул на спутницу

оружейника и лишь уронил небрежно такие слова:

– Еще раз веселого праздника тебе, храбрый Смит! Как!

Ты ведешь с пристани свою кузину, милую миссис Джоэн

Летам, и поклажу ее несешь… Значит, прямо из Данди? Я

слышал от старого чеботаря, что ее ждут.

Говоря таким образом, аптекарь не смотрел ни влево,

ни вправо, и, бросив беглое: «Будьте здоровы!» в ответ на

такое же приветствие, которое Смит скорее буркнул, чем

проговорил, он заскользил дальше, как тень, своею доро-

гой.

– Поймал-таки меня, чертов подлюга! – сказал Смит. –

А я, хочешь не хочешь, проглотил его пилюлю, хоть и по-

золоченную. У мерзавца острый глаз на юбки. Он умеет

отличить дикую уточку от домашней, как и всякий в Пер-

те… Он меньше чем кто-либо другой в Славном Городе

способен принять кислую сливу за грушу или мою дород-

ную кузину Джоэн за эту фантастическую пташку. Пони-

май так – своим поведением он как бы сказал: «Я не вижу

того, что ты хотел бы спрятать от меня». И правильно

сделал, потому что он схлопочет себе крепкий удар по че-

репу, если станет соваться в мои дела… и, значит, он в