– Исчезни, - процедил Страж, развернулся на пятках и широкими шагами пошёл прочь.

Наймира, скрежеща зубами, пробормотала ему вслед пару проклятий, с сомнением посмотрела в блестящие глаза своего нового коня и потянула его за собой.

– Пойдём, дружок… Незавидная у нас с тобой доля.

Только за окном забрезжил рассвет, а Клинок уже был на ногах. Он так и не сумел выспаться, но это волновало его в меньшей степени. Он торопливо привёл себя в порядок - спал он в одежде, так что всё, что он сделал сегодня из утреннего туалета, так это несколько раз провёл ладонью по чёрным волосам - и вышел из комнаты, в которой спал остаток этой ночи.

В своих покоях он обнаружил стоящую по-прежнему на коленях перед Сати Аулишу, положившую голову мальчику на грудь и, кажется, спящую, Увлера, всё ещё погружённого в лечебный сон, ученика Аулиши, сидевшего на полу у окна и ещё дремлющего, и единственного среди них бодрствовавшего Стража Матаира. Наделённый Страж поднялся, приветствуя Клинка, и тихо и коротко доложил:

– Все спят.

В его голосе совсем не было иронии. Да и говорил он сущую правду. Аулиша была измотана, Сати и Увлер были под воздействием Даров, а ученик Аулиши не спал, а просто дремал, потому что одновременно ему приходилось контролировать лечебный сон, наложенный на Увлера. Хотя, Гаранд сомневался, проснулся ли Увлер, если бы юный лекарь отозвал свой дар. Скорее всего, вряд ли.

– Я заметил, - кивнул Клинок.
– Ты можешь пока идти отдохнуть, друг Матаир, - он тоже говорил шёпотом.
– Я вчера заставил тебя порядочно напрячься, прости меня.

– Это мой долг, - покачал головой Матаир.

– Распорядись от моего лица прислать ко мне советника по делам с Мараданской пустыней…

– Ты всё-таки решил удовлетворить просьбу Шавалина?
– неодобрительно покачал головой Наделённый Страж.
– Не считаю, что это правильно, Клинок…

Гаранд Астиан всегда прислушивался к словам окружавших его людей. Но на этот раз Наделённый дал такой совет, который не соответствовал мыслям Клинка.

– Нет. Дело с Шавалином я уже закрыл и отложил. Они разберутся без Цитадели… Я потом непременно всё расскажу тебе, друг…

– Хорошо. Прости, Клинок, - Матаир приподнял руки.
– Надеюсь, советника ты будешь принимать не здесь?

– Камень Света… Конечно! Пусть придёт в приёмный зал…

– Будет выполнено, Клинок, - Матаир отсалютовал ему и вышел.

Клинок устало опустился в кресло. Глаза его остановились на лице мальчика по имени Сатиан.

У мальчика действительно было лицо Хозяина Ночи. Только детское, бледное, измученное лицо. Сердце опять защемило.

– Я не дам тебя в обиду, Сати, клянусь, - негромко произнёс Клинок, наклоняясь к нему.
– Хозяин не получит тебя… И да будет Свет со всеми нами…

Последние несколько дней Марил был в подземелье не один. Он подозревал, что помимо его пыточной камеры в подземелье есть ещё - откуда-то постоянно приходили помощники мастера пыток, которого называли мастер Мтара, - но никогда не видел никого, кроме тех несчастных, кого приводили к Мтаре. Обычно на это время Марилу завязывали глаза, но на этот раз, вероятно, по приказу Бару, а может, по прихоти Мараата, повязку сняли через день после того, как новый пленник Бару оказался в подземелье.

Несчастный пленник Бару оказался… Хранителем. Марил поразился бы, если бы у него были на то силы. Но к тому времени он не мог ни испугаться, ни поразиться ничему.

На самом деле, Марил едва узнал в нём Хранителя. Только неразборчивые, полные боли и ужаса крики, в которых иногда упоминался Сэнктим или Пресветлый Вассатаэль, да смятая разорванная белая ряса говорили о его принадлежности к Ордену. Марил вяло осознал, что ему почти даже не жалко этого безумца, решившего напугать Лорда Тени Орденом Хранителей. Ему было страшно, что он не способен теперь даже пожалеть другого пленника, но он ничего не мог сделать. С животной завистью он видел, как едва пришедшему в себя Хранителю мастер Мтара с присущим ему молчанием плескал на лицо воды… О, как Марил хотел сейчас оказаться на месте этого терзаемого Хранителя! Может быть, с ним действительно происходили ещё более ужасные вещи, но Марил ради капелек пахнущей плесенью воды на своём лице готов был перетерпеть что угодно.

Крики Хранителя доносились как сквозь вату. Марил практически не обращал на него внимания. Ему уже знакомо было всё, что кричал этот человек… Марил сам делал точно так же. Сначала грозил местью со стороны - если были бы силы, посмеялся бы над собой, глупым - Призрачного Лорда, хотя с чего бы ему мстить за своего раба. Потом молил о пощаде. Потом просто мычал нечленораздельные звуки и даже уже не плакал.

Хранитель исчез дня через три после своего появления, и Марил вновь остался в одиночестве, порой прерываемом появлением Мтары. Мастер пыток с безжалостностью настоящего палача выполнял все приказы Бару, что касались любого пленника, но Марил понимал, что ему делается исключение… По крайней мере, ему дают пить, хотя это запрещено. Иногда Мтара закрывал огонь железным листом. Ничего другого он сделать и не мог - он был бы наказан сам. А Марил ничуть не желал установить справедливость - он не мог себе представить, как оставался бы жив без влажной губки у губ раз-два в день.

Постепенно Марил приходил к пониманию того, что Мтара знает, что Бару - Лорд Тени. Поначалу это были смутные подозрения, но потом, пока мозг ещё не отказал ему в связных мыслях, Марил понял это. Наверняка, поэтому великан Мтара и нем - Марил видел, что у него отрезан язык. Это не редкость среди мастеров пыток, они часто знают слишком много, но, тем не менее, иногда после прихода Сакары, посланника Бару и слуги Ночи не меньшего, чем сам Лорд, глаза Мтары загорались яростью. В такое время Марил мог рассчитывать даже сделать не один глоток влаги, вытекавшей из смоченной губки. Мтаре было наверняка известно и то, что Марил тоже в курсе о страшной особенности короля Алвалена. Уж ни тем ли, что они оба - пленники Тёмного Лорда, объясняется такое странное снисхождение бесчувственного к остальным мастера пыток?