Каменным бедром Улита размазала по стене замешкавшегося комиссионера с тройным именем Эш-Хоо-Лад. В ушах у Эш-Хоо-Лада всегда было так много серы, что Чимоданову, когда он был помладше, вечно хотелось поджечь ему ухо, чтобы проверить, взорвется голова или нет. Этот комиссионер - древний старец в облике плаксивого юноши - работал скучно и однообразно. Прятал ключи или какую-нибудь крайне нужную бумажку и, когда человек издергивался ее искать, незримо шептал на ухо: «Хочешь найти? Повторяй!» И подсказывал формулу отречения. И ведь повторяли же! Три-четыре пылающих от досады эйдоса ежедневно притаскивал Эш-Хоо-Лад мраку.

Оглянувшись на размазанного Эш-Хоо-Лада, Улита вошла и закрыла за собой дверь, разом отрезав все звуки приемной.

В кабинете Арей был не один. Перед его столом на четвереньках стояло странное, голое, кое-где обросшее облезающим мехом существо, похожее одновременно на крысу и на человека. Когда Улита вошла, существо немедленно повернулось к ней и зашмыгало носом. Его большие грустные глаза слезились. У Улиты разболелась голова. В животе забурчало, точно там что-то прокисло.

– А ну быстро отвернулся! Ты!
– неприветливо приказала ведьма.

Человекозверь послушно зашлепал и отвернулся. Ногами ему служили четыре левые мужские руки.

– Улита, это Лизверь!
– представил Арей. Лизверь подскочил к Улите и, прежде чем она опомнилась, лизнул ее в лицо. Язык у него был длинный, почти метровый. Он свисал набок и, когда человекозверь двигался, волочился по земле. Ведьму чуть не вывернуло. Пятна от языка Лизверя были зеленоватые, чем-то смахивающие на птичий помет, капнувший на лобовое стекло машины.

– Если это не отмоется - ты труп. Запомни это и повторяй про себя: «Я труп, я труп», - предупредила Улита.

Человекозверь гневно запыхтел. Арей взглянул на него и ухмыльнулся:

– Ну-ну… Улита, ты могла бы быть повежливее! Лизверь не какой-нибудь жалкий суккуб. Перед тобой дух неудач! Его обязанность - заставлять людей тратить время на досадные мелочи. Ну, скажем, дописывает человек экзаменационное сочинение. Через минуту сдавать. А тут - раз!
– неосторожное движение и страница рвется пополам. Это Лизверь мимо пробежал… Человек орет, ругается, проклинает всех подряд, а он его гневом подпитывается. Что, Лизверь, так или не так?

Лизверь кивнул. Его гибкая крысиная мордочка выразила всестороннее мученическое терпение. Таким, вероятно, бывало лицо у Леонардо да Винчи, когда про него говорили: смотрите, дети, вот идет дядя, который рисует картиночки. Вы рисуете картиночки, дядя? Попросите его: он нарисует вам лошадку.

– Ну Лизверь так Лизверь, - спокойно сказала Улита.
– И что я теперь должна делать? Бегать с тряпкой и вытирать за этим зверьком пятна?

– Для начала не позволяй ему на тебя смотреть. Его сила - во взгляде. От него даже у меня нет блокировок, - посоветовал Арей.

– Понятное дело. Эй, крыса, тебе темные очки дать?
– спросила Улита.

– Ыыгх!
– проскрипел Лизверь, отворачиваясь.

– Что?

– Ыыгх!

– Сам такой, - сказала Улита. Лизверь обиженно дернул задней рукой.

– Не удивляйся! Он не слишком разговорчив. Лизверь - дух первомрака. Он все прекрасно понимает, а вредит так просто блестяще, но вот с речью у него неважно, - пояснил Арей.

– Уэа, - просопел Лизверь и с невероятной медлительностью почесал ухо задней левой ладонью.

– «Уэа» - это «да». «Ыыгх» - «нет», - перевел Арей.
– Запомнишь?

– Обожаю иностранные языки, в которых не больше двух слов. Они моя слабость. И что? Эта «ыыгхалка» останется озеленять канцелярию своим пометом?
– обеспокоенно спросила Улита, ощущая в животе прежнее бульканье. Должно быть, Лизверь вновь ненароком взглянул на нее.

Арей покачал головой.

– Нет. Я потому и позвал тебя, что хотел посоветоваться. У Лизверя особое задание. Иди-ка сюда!

Мечник поднялся и подвел Улиту к окну.

– Этот приказ Лигула прибыл вместе с Лизверем! Запечатанным. Сам Лизверь его не видел, - негромко шепнул он, показывая Улите единственную, наискось листа написанную строку:

«Тайно подосл. к насл. мрк. Лиг.»

–  Это к Прасковье, что ли? С чего бы это?
– удивилась Улита.

Арей оскалился улыбкой.

– Вот и я поначалу задумался: зачем Лигулу вредить Прасковье? А потом сообразил. Лизверя посылали еще к Мефу! Но Лизверь по своему обыкновению задержался на несколько недель… Он, ты еще убедишься, редкостный тормоз.