– Очень странно, - выразила свое недоумение Мариша.

– Знаете, за годы работы я и не такое повидала, - вздохнув, ответила директриса.
– Но могу вам сказать, что содержание за Аню всегда было очень щедрым.

– А как же игрушки на день рождения или к Новому году? Этот человек, похожий на нотариуса, никогда их не привозил?

– Только деньги в запечатанном конверте, - сказала директриса.
– Да! Именно в конверте! Надо же, как же я могла забыть!

– Что забыть?

Ведь почему я решила, что этот человек нотариус!
– воскликнула Альбина Сергеевна.
– Он же привозил деньги в конверте, на котором стояла печать нотариальной конторы и личная печать нотариуса!

– Какого?
– заволновались подруги.
– Какого нотариуса?

– Сейчас постараюсь припомнить его фамилию, - прикрыла глаза Альбина Сергеевна.
– Забавная такая фамилия. Надо же, не помню! Надо же, какая жалость! Не помню! Конечно, в архиве могли остаться конверты с его фамилией, но архив-то наш сгорел...

– Мы знаем, - сдержанно ответили подруги.
– Постарайтесь вспомнить фамилию этого нотариуса. Это может быть очень важно.

– Да, да, конечно! Что-то такое, связанное с едой. Кулебякин? Булочкин? Нет, все не то. Что-то из области выпечки.

– Пирожков?

– Тортов?

– Кексов?

– Ватрушкин?

Подруги принялись наперебой предлагать различные варианты. Но Альбина Сергеевна лишь отрицательно качала головой.

– Вспомнила!
– воскликнула она внезапно, когда подруги дошли до Тарталеткина и остановились в полном изнеможении.
– Вспомнила! Крендель его фамилия! Да, сколько лет прошло, а я помню. Совершенно точно, Крендель.

– Вы уверены?

– Знаете, хотя у меня и богатый опыт работы, но не так уж часто деньги поступают таким странным образом, - призналась подругам директриса.
– Поэтому я невольно заинтересовалась. Такая таинственность всегда невольно привлекает внимание. Ну так вот, имя и отчество этого нотариуса уже сейчас не вспомню, если когда-то и знала. Но фамилия его была Крендель! В этом я могу вам поклясться.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Добравшись до Юлиного дома, подруги принялись обзванивать все нотариальные конторы. К концу дня итог их поисков оказался неутешительным. Нотариусов по фамилии Крендель в городе не оказалось.

– Как же так?
– расстроилась Мариша.
– Я так рассчитывала, что если уж неизвестный опекун Ани обращался к этому нотариусу по поводу содержания девочки, то и наследством занимался он же.

– Логично, - признала Юля.
– Я бы тоже пошла к уже знакомому нотариусу по такому серьезному поводу. Но, видимо, старичок уже давно отошел от дел или вовсе помер. Сколько лет прошло с тех пор, как Аня закончила школу?

– Да, - пробормотала Мариша.
– И заметь, комнату ей выделили как сироте. Опекун не позаботился об отдельном жилье для Ани. А почему?

– Возможно, у него изменилось материальное положение, - предположила Юля.
– Все-таки девяностые годы. В стране начиналась перестройка, передел собственности.

– Или тот человек просто умер, - предположила Мариша.

– Могло быть и так, - согласилась Юля.
– Или просто он считал, что свой долг перед Аней выполнил. И теперь она может отправиться в свободное плаванье самостоятельно и без его поддержки. Как ни крути, а ребенка этот человек не любил.

– Почему?

– Да потому что маленькой девочкой этот опекун ни разу не поинтересовался!
– ответила Юля.
– Передавал на ее содержание деньги, и все.

Ладно, - вздохнула Мариша.
– Любил или не любил, об этом подумаем потом. Что нам сейчас-то делать? Мы обзвонили все нотариальные конторы в городе. Но такого нотариуса не нашли. А фамилии клиентов они не разглашают. Так что нам и не узнать, где получала Аня свое наследство, если вообще его получала.

– К тому же мы не знаем фамилии Анькиной бабушки, - сказала Юля.
– Она клиентка нотариуса. А Анька всего лишь была вписана в завещание.

– Вместе с сестрой, - пробормотала Мариша и призадумалась.

– Знаешь что, - продолжила рассуждать Юля.
– Этот нотариус вполне мог быть уже тогда, в девяностых годах, человеком пожилым. А деньги в конверте с его печатью привозил, допустим, помощник.

– И что?

– А то, что Крендель мог уже давно отойти от дел, отправиться на пенсию. А на телефонах в приемных чаще всего сидят молоденькие девочки. Откуда им знать, кто работал в их конторе десять, или пятнадцать, или тем более двадцать лет назад?