Но я весьма удивляюсь, чтобъ съ толикими благородными качествами, съ толь великимъ познаніемъ о людяхъ и книгахъ, съ толико образованнымъ разумомъ, можетъ онъ находить удовольствіе въ такомъ сообществ, коего начертаніе я теб сдлала, и въ собседованіи возмущающей наглости, недостойной его дарованій и всхъ естественныхъ и пріобртенныхъ его качествъ. Я предполагаю тому токмо одну причину, и къ нещастію моему она не изъявляетъ величественной души то есть; его тщеславіе, приносящее ему смха достойную честь видть себя начальникомъ надъ избранными имъ товарищами. Какъ можно любить и ощущать удовольствіе отъ такихъ похвалъ, которыя происходятъ отъ столь презрнія достойнаго источника!

Г. Белфордъ вздумалъ ему изъявить почтеніе, которое принудило меня немдленно оставить сіе обидное для меня собраніе.,,Щастливый человкъ! сказалъ онъ ему, по случаю нкоторыхъ ласкательствъ гж. Синклеръ, которыя были одобрены двицею Партиньіонъ, вы толико одарены разумомъ и бодростію, что нтъ ни женщины ни мущины, которой бы могъ противустоять вамъ.,, Говоря сіе г. Белфордъ смотрлъ на меня. Такъ, дражайшая моя, онъ смотрлъ на меня съ нкоею улыбкою, а потомъ обратилъ свои взоры на своего друга. И такъ все собраніе, мущины и женщины, вдругъ обратились на твою Клариссу. По крайней мр сердце мое то чувствовало; ибо едва осмливалась я поднять свои глаза.

Ахъ дражайшая моя, естьлибъ т женщины, коихъ почитаютъ влюбленными въ какого человка, [въ семъ то я теперь нахожусь положеніи, ибо какой другой причин можно приписать мой побгъ, которой полагаютъ произвольнымъ?] въ состояніи были разсуждать о той гордости, которую он въ немъ питаютъ, и о томъ уничиженіи, которое навлекаютъ на себя; о ложномъ благочестіи, о безмолвномъ презрніи, о наглыхъ улыбкахъ и злобныхъ изъясненіяхъ, коимъ он подвергаются со стороны осуждающихъ людей его пола; то какого бы презрнія не ощущали он къ самимъ себ? И колико смерть со всми своими ужасами, казалась бы имъ предпочтительне сего чрезвычайнаго уничиженія? Ты можешь теперь видть, для чего не могу я боле пространно говорить о всхъ обстоятельствахъ сего разговора.

Въ Понедльникъ въ полночь.

Со мною случилось весьма странное приключеніе, которое приводитъ меня въ затрудненіе и сожалніе.

Въ сію минуту гж. Синклеръ меня оставила, будучи весьма не довольна тмъ, что не получила отъ меня ею требуемаго. Ея домъ наполненъ нкоторыми госпожами, кои пріхали постить ея племянницъ, но какъ уже наступила ночь, не позволяющая двиц Партиньіонъ подвергаться опасности на улицахъ Лондона; то она пришла меня просить, дабы я позволила сей молодой особ препроводить сію ночь у меня.

Хотя ея прозьба состояла въ самомъ простомъ дл; но мой отвтъ показался ей жестокимъ и мало обязательнымъ: въ то время какъ она изъяснилась; то мн вдругъ пришло на мысль, что я здсь всми людьми почитаема какъ иностранка; что я не имю здсь ни единаго собственнаго моего человка, или кого ни есть другаго, о которомъ бы имла хорошее мнніе; что въ семъ дом находятся четыре человка весьма распутнаго свойства, явные соучастники самаго г. Ловеласа, и чрезвычайно предпріимчивые люди; вс они, сколько я могу о томъ судить, по громкому шуму ихъ радости, какъ скоро я отъ нихъ удалилась, упивались напитками; что двица Партиньіонъ не столь робкая особа, какъ мн о ней представляли, принимая тщательное стараніе внушить въ меня хорошее о ней мнніе, и что гж. Синклеръ употребила боле старательности въ своей вжливости, нежели таковая прозьба того требовала. Отказъ, подумала я сама въ себ, не можетъ показаться иначе какъ страннымъ такимъ людямъ, которые и такъ уже меня почитаютъ нсколько странною. Согласіе же подвергнетъ меня весьма досаднымъ приключеніямъ. Я нашла столь мало соразмрности между такими опасностями, кои одн за другими слдуютъ, что нимало не усумнилась о томъ, что была должна предпріять.

Я отвчала гж. Сииклеръ, что я должна кончить весьма продолжительное письмо; что я не перестану писать до того времени, пока сонъ меня совершенно не склонитъ, что двица Партиньіонъ весьма тмъ будетъ обезпокоена, да и я равномрно.

Весьма было бы прискорбно, сказала она мн, чтобъ молодая двица толь знатнаго достоинства принуждена была раздлить съ Доркасою весьма ускую постель. Но она еще боле сожалетъ о томъ, что учинила мн такое предложеніе, которое можетъ привесть меня хотя въ малйшее безпокойство. Ничто столько не отдалено отъ ея желанія, а двица Партиньіонъ съ великимъ бы удовольствіемъ согласилась дожидаться съ нею, пока я кончу свое письмо. Будучи озабочена толь усильными прозьбами, и не желая настоять твердо въ моемъ отказ, какъ прежде, я предложила ей всю мою постель, а сама ршилась запереться въ кабинет и писать всю ночь. Сія бдная двушка, сказала мн, боится спать одна: впрочемъ она ни за что не согласится меня до того обезпокоить.

Я почитала уже себя отъ нее свободною, наипаче когда я увидла, что гж. Синклеръ выходила отъ меня весьма учтиво. Но она опять воротилась, и прося у меня прощенія за свое возвращеніе, сказала мн, что двица Партиньіонъ вся въ слезахъ; что она никогда не видала такой молодой особы, которой бы столько удивлялась, какъ мн; что сія дорогая двица ласкается, что ничего не окажетъ въ своемъ поведеніи такого, что бы могло во мн внушить къ ней отвращеніе, и не позволю ли я ей привести ее сюда?

Я весьма теперь занята, отвчала я ей. Письмо, которое я хочу кончить, весьма важно. Я надюсь завтра видться съ двицею Партиньіонъ и принести ей мое извиненіе. Тогда гж. Синклеръ въ недоумніи пошла было къ дверямъ, но опять возвратилась ко мн. Я взяла свчу дабы ее проводить, прося ее, чтобъ она не упала. Она остановилась на верьху лсницы: Боже мой, сударыня, для чего принимаете на себя такой трудъ, сказала она мн! Богу извстно мое сердце; я не имла намренія васъ обидть, но поелику вы не одобряете столь смлаго требованія; то я васъ покорно прошу не говорить о томъ ничего г. Ловеласу. Онъ почтетъ меня весьма дерзскою и наглою.

Сей случай, дражайшая моя, не сочтешь ли ты весьма страннымъ, хотя по самому сему обстоятельству, хотя потому обороту, которой мои отвты оному подали? Я не люблю, чтобъ меня почитали неучтивою. Впрочемъ, естьли сіе предложено мн было безъ всякаго намренія; то мой отказъ заслуживаетъ такое наимнованіе. Съ другой стороны, я оказала подозрніе, въ коемъ, я и вообразить себ не могу, чтобъ какое ни есть было основаніе. Естьли же оно справедливо; то я должна всего страшиться; я должна бжать, какъ изъ сего дому, такъ и отъ Ловеласа, какъ бы въ семъ гнздился самой заразительной ядъ. Естьли же оно несправедливо, и естьли я не могу оное уничтожить, подавая какую ни есть вроподобную причину моему отказу; то какъ можно остаться здсь доле съ честію?