Шрифт:
Она загадочно улыбается:
– Значит и не уходила…
Сзади подходит Лиза, ей удается утянуть фиолетовый шарфик с шеи Валерии, но в последний момент переводчица бьет ее по руке.
– Не сметь! Не сметь!
Майя внезапно в необъяснимом порыве бешенства надвигается на Лизу, раскидывая руки, словно готова задушить воровку… потом просто машет безвольной рукой.
За окном Вера и Козырев идут к машине. Лиза торопится за ними. Вера и Козырев сели. Лиза заглядывает сквозь стекло.
Вера кричит из салона:
– Отойди, отойди, Лиза!
Козырев открывает дверь:
– Лиза, ко мне!
В салоне Лиза достает из рябинового ридикюля знакомую фотографию мужской задницы.
Она щурится как будто играет в каком-то триллере:
– Мне кажется, я этого мужчину уже где-то видела. Кевин, мне не может изменить память!
Козырев восклицает:
– Этот мужчина я, Лиза! Наконец ты нашла его!
Машина трогается.
Майя докладывает:
– Он уехал с ней. Он сказал, что она его экзистенциальная любовница.
Судя по всему Валерия язвительно восклицает что-то вроде:
– Передайте ей мои поздравления. Лиза – секси?
Майя отвечает ей:
– Я уже ничего не знаю, что у этого кретина на уме! Возможно, секси.
– Скажите, Майя, разве сисяко Веры может смотреть на писяко моего мужа, когда она достает его пенис?
Грустные женщины молча смотрят в окно.
38. Альтернативный мир существует!
Как вы понимаете, Алексей Синица появлялся в кабинете профессора не зря. У Яны уже случилось два летаргических засыпания за эти полтора месяца знакомства с Алексеем.
Сегодня третье. Сон Яны длится уже одиннадцатый час. Он приходит внезапно, в любое время. Сегодня Яна уснула просто на кухне: сползла по стенке и уснула с пакетом майонеза в руке.
Наука еще докажет, что во время этих провалов в летаргический сон, Яна оказывалась в другом пространстве, – в пространстве нереализованных событий. Там, где живут ее неродившиеся дети – Митя и Вася.
Яна растерянно бродит по какой-то полузнакомой квартире, озираясь:
– Я ничего не помню… Ничегошеньки…
Входит какая-то девочка лет семи.
– Здравствуйте, Яна Сергеевна! Сомик, ты скоро?
Яна спрашивает у Васи:
– Сомик? Кто тебе дал такое прозвище?
– Ты сама, мама… Ты забыла?
– Я ничего не помню, мальчики мои… Ну хорошо… Митя, ты знаешь, что ты – неродившийся ребенок? Ты тоже, Вася…
– Да, знаю. Мне незачем рождаться. Я и так есть. И всегда был, и буду всегда.
– Кто тебе сказал?
Вася поясняет со знанием дела:
– Они.
– Кто это «они»?
– Самопишущиеся скриптрайтеры, Е1204 и Е1205.
Митя мечтательно говорит:
– А я бы хотел родиться.
Вася возражает:
– А я считаю, что быть всегда – это хорошо. Не надо ни рождаться, ни умирать.
– Да, мама. Мы просто сущности, – говорит Митя. – У нас нет тел. Просто временная видимая оболочка.
Яна трет виски пальцами, никак не может собраться с мыслями:
– Видимая оболочка… Я не знаю, хорошо ли это.
– Это никак, мама.
– Но у нас есть тела, Сомик… – говорит Митя. – Вот сейчас же есть.
Он трогает Яну.
– Вот ты, мама. Я вижу тебя. Чувствую.
Яна трогает Васю.
– И я все чувствую и вижу.
Она целует детей.
– Вы очень похожи на меня. Такие же глаза, носики…
– Смешно, – отвечает Вася.
Он берет нож и отрубает себе палец. Протягивает. Яна пятится.
– Что ты сделал? Боже мой, что ты сделал, сыночек?
– Мама, не бойся.
Тут Яна замечает, что из раны не течет кровь.
– Это же не тело, – поясняет Вася. – Это просто сущность. Она просто приобрела форму и стала видимой.
… Время в этом пространстве как-то летит незаметно, вернее, оно просто является как будто бы ниоткуда, как будто бы просто на ощущениях. Как будто бы его просто формируют ее беспричинные ощущения.
Яна себя ловит на чувстве, что уже ночь.
Действительно, ночь.
Она и младшенький Митя спят в одной постели. Яна сквозь сон целует ребенка, прислушивается к сопению мальчика и на лице ее тихо-тихо разгорается счастливая удовлетворенная улыбка…
Так дремлет мать-кошка, накормившая котят из соска.