– Что вам сказать в напутствие? Некоторые из вас привыкли, чтобы мастера училища не спускали с них глаз. Теперь вы представлены сами себе. Помните, недисциплинированность прежде всего отразится на работе. А от нас ждут хорошей работы...

С песнями направились ребята в колхозы. Неширокая проселочная дорога, выбеленная проступившей солью, потянулась в степь. Белые домики с плоскими крышами "Хакиката" виднелись вдали.

Иван Сергеевич шел впереди своей группы. Костя рассказывал что-то смешное, а Митя Полев, поджав губы, осуждающе покачивал головой. Саша Коржаков, перекинув ремень гармонии через плечо, осматривал хозяйственным глазом зябь. Ее только что пробороновали. У них, в совхозе "Мир", такие же солончаковые степи. Вчера по радио он слышал, что там уже появились всходы хлопчатника. А здесь запоздали. Место низкое, и после дождей долго не сохнет земля.

Вася молча удивлялся: "Как на такой земле родится хлопок? Уж больно она желтая и соленая. И обязательно поливать ее нужно. Неужели по всей этой степи пойдет вода? Откуда ее взять и как пустить?"

Юра носился туда-сюда, срезал кусты колючки ножом и кричал: "Смотрите, ребята, листьев нет! Воды мало, вот и приспосабливается". Или заглядывал в сбросной канал и опять кричал: "Смотрите, ребята, вода... Грунтовая вода..."

– И чего прыгаешь? Как будто только сейчас на свет появился, сердился Костя.

Но Юра Косте не отвечал. Всю жизнь он мечтал выбраться из дому на простор. Он представлял себе степь только по прочитанным книгам, а теперь она была перед глазами. Смотреть в синюю даль, бесконечную, волнистую от испарений, было для него великим наслаждением.

Колхозу "Хакикат" всего два года. Когда-то на этом месте стояло несколько глиняных казахских мазанок. Теперь их не было в помине. Деревня представляла собой две широкие улицы с новенькими каркасными домами. На окраине стояли недостроенные дома. Вдоль улиц, возле арыков вытянулись в ряд молоденькие тополя.

Прошли деревню и никого не встретили. Лишь из дома, огороженного зеленой оградкой, выбежало несколько девочек. Они были в одинаковых цветных платьицах. "Детсад", - догадался Вася.

То тут, то там виднелись на полях группы колхозников. Долго шли по меже, прежде чем подошли к трактору. Еще издали они заметили, что трактор не движется.

Мальчишка лет пятнадцати сидел на расстеленной фуфайке, поджав под себя ноги. Привалившись спиной к гусеницам трактора, он нехотя жевал кусок лепешки. В кабине спал человек в запыленном комбинезоне, положив голову на руль. Руки у него бессильно свисли. В спавшем человеке ребята сразу узнали Мещерякова.

– Напился, что ли?
– спросил Вася, прыгнул на гусеницу, но паренек, вскочив, ухватил Васю за рукав.

– Не трожь, не трожь...
– зашептал он.

Ребята окружили паренька.

– Комиссия?
– спросил он.

– Нет, - ответил Юра.

– Ну раз нет, так и не приставайте.

– Почему?

– Не мешайте человеку спать.

– Спать? А падать кто будет? Дядя?

– Может, и дядя...
– Паренек надел фуражку, сунул остаток лепешки в карман.

– Не крути, говори, в чем дело?
– подступил Вася к пареньку.

– Ты тоже не крути, сперва скажи, зачем здесь болтаетесь? Если не комиссия, то уходите. Тут и без вас тошно.

– Трактористы мы. К вам нас прислали.

Хмурое лицо паренька вдруг озарилось недоверчивым изумлением.

– Трактористы? К нам?

– К вам.

– Новые кадры?

– А как же.

– Ой, здравствуйте! Вот хорошо. Замучились мы тут, - пояснил он, залез в кабину трактора и затормошил тракториста.

– Дядя Гриша, вставай, смена пришла. Вставай.

Но дядя Гриша не шелохнулся.

– Я привез горючее, - пояснил паренек ребятам.
– Дядя Гриша остановил трактор. "Заправляй, я прилягу", - сказал он. А я вот полчаса его бужу и не добужусь.

– Пьяный, что ли?
– спросил Костя.

Паренек с укоризной взглянул на ребят. Видимо, он хотел сказать что-то дерзкое, но сдержался.

– Трое суток с трактора не слазит... Без сна попробуй-ка попаши.

Вскоре выяснилось, что у тракториста был приступ аппендицита и его отправили в районную больницу на операцию. Вряд ли могло быть горше положение для бригадира Мещерякова: с пахотой запаздывали, сам он как засел за руль, так три дня и три ночи не слезал с трактора.

– Глаза опухли, а он все говорит: "Допашем, допашем". Где там! Вон еще сколько, - парнишка обвел руками степь.
– Сроду такой паршивой весны не было: дождь да дождь. Говорят, еще похолодание будет да снег, вот тогда запоем...

– Ну ты, механизатор, не паникуй, - прикрикнул на него Вася, осторожно дотрагиваясь до Мещерякова.

– Я не паникую, обстановку объясняю, - обидчиво сказал паренек.
– Так не разбудишь.
– Паренек отстранил Васю и закричал в самое ухо бригадира, сильно тормоша его за плечи: