Георгий Иванович предупредительно указывает мне на старенькое кресло возле своего стола, а сам, легко прошмыгнув между столом и стенкой с соцобязательством, привычно располагается на своем рабочем месте, причем крохотная его фигура сразу как бы растворяется среди окружающих его бумаг и папок и над столом торчат только уши и очки.

– Тэк-с. Чем могу служить?
– спрашивает он, склонив лысую голову набок и водянисто глядя на меня сквозь стекла очков.

Эти огромные очки в темной тяжелой оправе словно защищают его от окружающих.

– Я из милиции, - говорю я самым миролюбивым, почти дружеским тоном. Случилось, понимаете, несчастье.

– Какое еще, господи боже мой?

– Вы, конечно, знали Гвимара Ивановича?

– Еще бы! И знал, и, так сказать, знаю. Честнейший...

– Погиб.

– Что-о?!

Шпринц даже подскакивает на своем кресле.

– Увы!
– печально говорю я.
– Вы же знаете, у него были дела в Москве.

– О его делах, так сказать, понятия не имею, поверьте мне.

Он прижимает маленькие ручки к груди. Вид у него до крайности испуганный.

– Это уже не имеет значения, - я качаю головой.
– Вместе с Гвимаром Ивановичем ушли и все его дела, в лучший мир, как говорится.

– Но как это случилось, господи боже мой?
– весь трепеща, спрашивает Георгий Иванович.
– Вы мне можете сказать?

– Убит, - коротко говорю я.

– Убит?! За что?!

– Вот это меня к вам и привело.

– Но я же, так сказать, ничего не знаю... Клянусь, ничего не знаю... испуганно лепечет Шпринц.
– Если бы я, так сказать, знал... Поверьте...

– Верю, верю. Откуда вам это знать. Но его самого-то вы же знали? По крайней мере, так же, как он вас, когда рекомендовал на этот пост.

Я указываю на стол.

– Ну, в какой-то мере, с какой-то, так сказать, стороны, конечно, я его знал. Какой может быть разговор, - разводит руки Георгий Иванович, откидываясь на спинку кресла.
– Это, конечно, сам по себе факт.

– И некоторых его знакомых в Москве тоже знаете?

– Кого вы, так сказать, имеете в виду?
– настораживается Георгий Иванович.
– Поясните, так сказать, на факте.

– Ну, ну. Вы же знаете этих людей лучше меня, - примирительно говорю я.
– Будет даже неудобно, если я их вам буду называть. У нас же неофициальный разговор.

– Вы тысячу раз правы, тысячу!
– восклицает Георгий Иванович, оживляясь и снова прижимая руки к груди.
– Знакомые у него там есть... так сказать, были. Это сам по себе безусловный факт. Но, господи боже мой, зачем он туда, к ним поехал? Вы можете мне пояснить?
– с мученической гримасой вопрошает Георгий Иванович.

– Полагаю, что повидаться, - говорю я.

– Да, да, - горячо подхватывает Шпринц.
– Вы тысячу раз правы, тысячу! У него там есть... был, так сказать, задушевный приятель, это сам во себе факт.

– Деловой приятель, - поправляю я.

– Да, да, деловой, - снова подхватывает было Шпринц, но тут же, словно поперхнувшись, внезапно умолкает.

– Представьте, Георгий Иванович, - сочувственно говорю я.
– Вот в том самом дворе, где этот приятель живет, его и убили.

– У Виктора Арсентьевича?!
– в полной панике восклицает Шпринц.
– Быть того не может! Господи боже мой...

– Почему же не может? Всякие споры, ссоры иногда кончаются бедой.

– Да, да... Морально, так сказать, опущенные люди... Это сам по себе факт...
– растерянно лепечет Георгий Иванович, не сводя с меня испуганных водянистых глаз.
– Ужас просто, господи боже мой!.. Я же говорю... Им бы только урвать... Только себе...

– Вот и Лев Игнатьевич...

– Не говорите о нем!
– с негодованием восклицает Георгий Иванович. Это шакал, уверяю вас!.. Это, так сказать, гиена... Его и сам Виктор Арсентьевич терпеть не может, господи боже мой...

– Но принимает, - на всякий случай вставляю я.

– А что, так сказать, делать остается? Только приятных людей принимать? Морально, конечно, хотелось бы. Но фактически...

– Вы давно его видели?

– Кого, простите?

– Да Виктора Арсентьевича.

– Прошлым летом. Приезжал отдыхать с супругой. Милейший человек. И абсолютно культурный. Это сам по себе тоже факт, уверяю вас.

– И деловой?

– О-о! Я понимаю, так сказать, ваш намек, - с хитрой улыбочкой грозит мне пальцем Георгий Иванович.
– Понимаю. Но имейте в виду, его поставки нам вполне официальны. Он лишь выполняет указание руководства, это сам по себе абсолютный факт!
– Палец Георгия Ивановича, описав плавную кривую, многозначительно поднимается над его головой.