Наконец я добираюсь до зеленых ворот и на минуту задерживаюсь, разглядывая их. В самом деле, кому пришло в голову выкрасить их сейчас? Наверное, по смете остались деньги, а потом их уже не будет. Какая нелепость то и дело возникает с этими сметами. И вот свежая краска уже наполовину отлетела, отслоилась, ворота обросли льдом и комьями смерзшегося снега. Так что Егор Иванович напрасно огорчается, зеленой краски уже почти не видно. Усмехнувшись, я протискиваюсь в узкую, на длину цепи, щель в воротах. На эту цепь их замкнули совсем недавно, лишь после случившейся кражи. Ведь до этого машины свободно заезжали во двор. Но теперь, видимо, решено принять особые меры предосторожности.

Я миную сумрачный тоннель подворотни. Вот и двор, тоже уже знакомый. Тесный, как и все старые дворы, окруженный кирпичными стенами соседних домов, сараями, какими-то гаражиками. Посередине втиснулась крохотная детская площадка, вся заваленная снегом, с протоптанными в разных направлениях тропинками, двумя скамейками и ледяной горкой. Возле горки я вижу, как и в прошлый раз, двух карапузов в одинаковых желтых теплых комбинезончиках, с санками и лопатками. Сейчас оба деловито пыхтят и что-то роют в снегу. На скамейке возле них сидит укутанная в платок женщина, читает толстую книгу. Вторая скамейка пустая. И вообще больше во дворе никого нет.

Я направляюсь к скамейке, где сидит женщина. Здороваюсь и сажусь рядом. Город не деревня, здороваться при встрече с незнакомыми людьми не принято. И женщина, оторвавшись от книги, бросает на меня равнодушный взгляд. Я успеваю, однако, ее рассмотреть. Усталое, немолодое, интеллигентное лицо, впалые, морщинистые щеки и живые, темные глаза за сильными стеклами очков. С внуками гуляет, не иначе.

– Ваши внуки?
– спрашиваю я, кивая на ребятишек.

Женщина снова отрывается от книги и вздыхает.

– Внуки...

– Отличные ребята, - улыбаюсь я.
– Напрасно вы вздыхаете.

– Как же не вздыхать? Из-за них вот работу бросила. Дочь упросила. Поэтому они и отличные, - не без гордости заключает она.

– Знаменитая проблема бабушек, - говорю я.
– Социологи теперь все изучают. И вот в этой области недавно тоже открытие сделали. Своими глазами читал. Оказывается, в воспитании внуков участвует вдвое больше бабушек, которым полчаса надо ехать до внуков, чем бабушек, которым до внуков ехать час. Теперь кто-то на эту тему уже диссертацию пишет, ручаюсь.

Женщина улыбается и смотрит на меня уже внимательнее.

– Мой случай они, видимо, не учитывают. Я с этими сорванцами вместе живу.

– Значит, в семье есть теща, - поучительно говорю я.
– На этот счет социологи тоже исследование провели. Оказывается, свекрови чаще разрушают молодые семьи, чем пресловутые тещи. И проценты приводят. Все выглядит очень убедительно.

– Батюшки! А вы сами, случайно, не социолог?

– Почти, - весело соглашаюсь я.
– Тоже, знаете, изучаю всякие жизненные ситуации. Но несколько по другой линии. Вы слышали, какая кража вон в том доме была?

Я указываю на дом, где находится квартира покойного академика.

– Еще бы не слышать! А через два дня тут еще и убитого нашли. Просто ужас какой-то. Гулять с детьми стало страшно.

– А вы, наверное, каждый день гуляете, в одно время?

– Конечно. Два раза. Утром и вот сейчас, после обеда. И вы знаете, женщина, я замечаю, постепенно проникается ко мне доверием, - если бы меня спросили, я бы сказала, что почти предвидела все это.

– То есть как это предвидели?
– с неподдельным интересом спрашиваю я. Предчувствие какое-нибудь у вас было?

– Нет, тут было не предчувствие. Кое-что пореальнее. Вы не думайте, что выдумывает старуха. Я вот тоже люблю детективные романы. И уверяю вас, из меня вышел бы прекрасный сыщик. Да, да.

– Как из большинства женщин, - смеюсь я.

– Конечно. Они талантливей и благородней. И еще они тонкие психологи. А мужчины пусть бегают и стреляют, - она небрежно машет рукой.

– Но что же вы могли предвидеть?
– спрашиваю я.
– Кражу или убийство?

– Что-то вроде того или другого.

– Каким же образом?

– Только гуляя с внуками.

– Вы что-нибудь стали замечать во дворе?

– Вот именно. Один раз ко мне подсел человек, вот как вы сейчас, и стал расспрашивать про всяких жильцов. Всяких, обратите внимание. Из разных квартир. Он, конечно, хотел меня запутать.

– Он не знал, с кем имеет дело, - улыбаясь, вставляю я.

– Вот именно. И между прочим, про Брюхановых. Когда приходят, когда уходят, кто у них бывает. И все это, повторяю, между прочим, вскользь. А я Бориса Кирилловича еще студентом помню, я тогда в школе училась. Их семья и до войны тут жила. И наша тоже. И отца его помню, и мать.