— Не ищи логики, брат, — я отпил из глиняного, коряво слепленного кувшина.

— Святоша — трус. Но он ядовит, почти так же, как и Сыч. Только у последнего укусы больнее и страшнее, потому что он не умеет прикидываться овцой. Наш враг — банда. Забудь о монахе, пока…

— Он предатель!

Док сжался и опустил голову. Я угрюмо бросил в ответ на реплику индейца:

— Док — тоже. Но он нам помог, и надеюсь, его поступок был искренним, не из чувства страха перед нами. Если мы уговорим и монаха — его вина будет забыта. Это — все.

Сова промолчал, но я видел, что он не согласен со мной. Но я был готов заключить союз с кем угодно — пока в долине орудовала почти сотня этих, двуногих чудовищ, перед которыми меркли самые страшные создания придуманные природой…

— Ты должен молчать о том, что в действительности произошло здесь, — я обратился к Доку, мрачно слушающему нашу перепалку. — Отныне ты станешь под любым предлогом уходить из поселка, всякий раз, когда узнаешь что-либо важное о банде. Здесь всегда кто-то из них будет, но меня интересуют основные силы. Я должен знать об их передвижениях, о том, куда они направляются и зачем. Сова тебе пояснит, как держать связь. Возле поселка всегда будет дежурить, кто ни будь, из наших — в условном месте тебя встретят. Попробуй разговорить Святошу. Монах отошел на второй план, с появлением Сыча, и это не может его устраивать. Я даже согласен не мешать ему, охмурять людей, взамен его поддержки в решающий момент! В противном случае, он пожалеет, что связался с бандой… Ходи в стойбища и узнавай, есть ли такие недовольные, которые способны взяться за оружие. Мне не нужны сочувствующие, но ничего не делающие. Говори с теми, кто готов убивать, и своди их с нами! То, что было сегодня — только начало. Чтобы Сыч не искал виноватых, за то, что мы не появились в поселке. Но уже завтра я стану истреблять уголовников, так же жестоко, как они это сделали с невинными людьми. Земля начнет гореть под ногами бандитов…

— Страх поселится в прерии… А если он все таки решится прийти к вам, в форт?

— Только, когда будет уверен, что это последнее средство. Но ведь мы погибли, не так ли? Да и не до нас ему — банда разваливается. Но, если узнает правду — этого он нам не простит и не пощадит, когда придет время.

— Тогда он поведет своих в бой с вами. А ты знаешь, что он сказал здесь, в поселке? Он сказал — за одного человека, из синих, убьют троих мирных жителей! Кто станет отвечать за них?

— Никто. Это только угроза. Сыч понимает, что такими мерами ничего не добьется. Кроме того — повинны в гибели его людей будем именно мы. А вот на приступ форта он вполне может решиться — зачем ему лишние главари среди своих? Достаточно истребить самых крутых — тех, кто может претендовать на лидерство, и остальные перестанут искать себе вольницу на стороне. Они вместе, потому что бояться нас и прерии… Пусть так и будет — нам легче проследить их всех, чем вылавливать по одному, по всему разнотравью!

— Может быть, попытаться разложить банду изнутри? — Док искренне хотел помочь… — Я тут говорил с некоторыми… Не всем нравится такая жестокость. Они хотели бы уйти из банды, но бояться. Даже собирались устранить главаря!

— Нет. Смена Сыча ничего не даст. На его место встанет Грев или Бзык. Сыч

— откровенно жесток, но он предсказуем. А Грев — гораздо хитрее. И это лишний козырь, если мне еще раз придется говорить с бандой…

Док недоуменно бросил на меня взгляд, но промолчал.

— Мы будем драться! — я сурово стиснул губы. — Будем охотиться на них, как на диких зверей! Так, как это предлагал сделать Сова. Я не послушался, и напрасно. Убей мы тогда нескольких, и Сыч стал бы намного спокойнее. Время упущено мною — мне его и догонять.

— Мой брат может рассчитывать на Сову, — индеец невозмутимо подбросил в свою чашку пеммикан.

— Хао. Я знал, что томагавк и нож индейца придут на помощь в трудную минуту!

У Дока вырвалось:

— Но вас так мало!

— Этого хватит, чтобы запугать бандитов…

Послышался шум и крики. Док осторожно выглянул наружу.

— Вернулись… Тащат убитых животных! И парочку синих…

— В них нет стрел?

— Не вижу…

— Лишь бы Ульдэ делала все так, как мы договорились. Сыч не должен заподозрить, что это наших рук дело!

— За мной сейчас придут, — Док повернулся к нам. — Я лучше пойду туда сам.

— Хорошо. Мы дождемся темноты и покинем твою землянку. Постарайся не привлекать лишнего внимания.

— С ума сойти, — он покачал головой. — Сыч мог бы начать вас искать по всему краю, а вы, преспокойно, сидите у него под носом…

Я выдержал паузу и негромко спросил:

— Будем ли мы сидеть спокойно — зависит только от тебя.

Док запнулся и вздохнул. Неловкое молчание прервал крик.

— Эй. Где этот чертов лекарь?

— Иду! — он высунулся из землянки, но, после этого, круто повернулся назад.

— Ты можешь мне не верить… Можешь верить. Мне уже все равно. Я видел, что они делают с людьми. Я не воин и ненавижу насилие! Но я буду помогать вам, чтобы его остановить…

Сова проследил за ним, а затем спросил:

— Почему они пришли именно к нам? Разве в горах мало места для людей? Или за перевалом?

— Они пробили штольню вручную именно в этом направлении, в нашу сторону.

Ты сам говорил — через хребет нет дороги! Но, если бы и была… Откуда нам знать, насколько жесток и суров тот мир, что за горами? Мы надеемся на лучшее, а там может оказаться гораздо хуже, чем здесь…

— После Ореховой лощины Серпантинка делится надвое. Один рукав петляет среди скал и вливается в Синюю реку. А второй — уходит под камни. Но из них нет выхода — вода уходит в скалы и исчезает.