— Ну, молодой человкъ, что вы надлали? — сказалъ сухопарый великанъ.

М-ръ Винкель, завидвъ лицо дамы въ окн портшеза, поспшно обернулся назадъ, уцпился за дверную скобу изо всей своей силы и неистово принялся кричать обоимъ носильщикамъ, чтобъ они унесли портшезъ.

— Уберите его отсюда, уберите, ради Бога! — кричалъ м-ръ Винкель. — Вотъ идутъ сюда изъ другихъ домовъ… спрячьте меня въ портшезъ… спрячьте куда хотите, чортъ васъ побери!

Все это время онъ дрожалъ отъ холода и страха, и каждый разъ, какъ рука его приподнималась къ молотку, втеръ распахивалъ и раздувалъ полы его халата самымъ непріятнымъ образомъ.

— Смотрите, вся Королевская улица наполняется народомъ… дамы идутъ сюда, дамы, дамы! Прикройте меня чмъ-нибудь. Загородите меня, — ревлъ м-ръ Винкель.

Носильщики хохотали изъ всей мочи, и никто не думалъ выручать изъ затрудненія молодого человка. Дамы съ каждой минутой подходили ближе и ближе.

М-ръ Винкель стукнулъ еще разъ съ отчаяннымъ остервенніемъ. Дамы уже были отъ него въ нсколькихъ шагахъ. Онъ бросилъ затухшую свчу, которую все это время держалъ надъ своей головой, и храбро впрыгнулъ въ портшезъ, гд сидла м-съ Даулеръ.

Наконецъ, вся эта суматоха достигла до ушей м-съ Краддокъ. Украсивъ свою голову ночнымъ чепчикомъ и надвъ капотъ, она побжала въ гостиную и взглянула изъ окна въ то самое мгновеніе, когда несчастный Винкель, очертя голову, бросился въ портшезъ. Сообразивъ по своему обстоятельства ужасной сцены, происходившей передъ ея домомъ, м-съ Краддокъ подняла сильнйшій и плачевный крикъ, разбудила м-ра Даулера и сказала съ воплемъ и слезами, что жена его собирается бжать съ какимъ-то джентльменомъ.

При этой оглушительной всти м-ръ Даулеръ быстро выскочилъ изъ постели какъ разсвирплый тигръ, побжалъ въ гостиную и выглянулъ изъ окна въ то самое время, когда м-ръ Пикквикъ отворилъ окно въ своей собственной спальн. Первымъ предметомъ, поразившимъ глаза обоихъ джентльменовъ, былъ м-ръ Винкель, сидвшій въ портшез съ м-съ Даулеръ.

— Сторожъ! — забасилъ неистово м-ръ Даулеръ. — Остановить его — держать — вязать — запереть его, покамстъ я выйду. Я перержу ему горло — окарнаю уши — дайте мн ножъ, м-съ Краддокъ — живй!

И, вырвавшись изъ объятій м-ра Пикквика, который между тмъ усплъ прибжать изъ своей спальни, раздраженный супругъ схватилъ столовый ножъ и опрометью бросился на улицу.

Но м-ръ Винкель не дождался его. Услышавъ страшную угрозу изъ устъ неистоваго Даулера, онъ быстро выпрыгнулъ изъ портшеза, разбросалъ на дорог туфли и побжалъ изо всей мочи, преслдуемый Даулеромъ и сторожемъ. Обогнувъ уголъ Королевской улицы, онъ искусно увернулся отъ своихъ преслдователей и побжалъ назадъ къ своей квартир. Дверь на этотъ разъ была отворена; м-ръ Винкель захлопнулъ ее передъ носомъ Даулера, добрался до своей спальни, заперъ дверь на замокъ, заслонилъ ее шкафами и началъ укладывать необходимыя вещи, приготовляясь бжать съ разсвтомъ слдующаго утра.

Даулеръ, между тмъ, подойдя къ его спальн, приставилъ глазъ къ замочной скважин и грозно повторилъ свое неизмнное намреніе перерзать ему горло на другой день. Затмъ онъ удалился въ гостиную, гд еще нсколько времени раздавался смутный гулъ разныхъ голосовъ, мужскихъ и женскихъ, и между прочимъ успокоительный голосъ м-ра Пикквика. Наконецъ, смолкло все, и утомившіеся жильцы разошлись по своимъ спальнямъ.

Очень вроятно, что нкоторымъ изъ читателей вздумается спросить: гд все это время пропадалъ Уэллеръ? Мы обязаны удовлетворить ихъ любопытству въ слдующей глав.

— M-ръ Уэллеръ, — сказала м-съ Краддокъ утромъ этого обильнаго приключеніями дня, — вотъ письмо къ вамъ.

— Полно такъ ли, сударыня? — возразилъ Самуэль. — Мн неоткуда получать писемъ.

— Къ вамъ, м-ръ Уэллеръ, — отвчала м-съ Краддокъ.

— Странно, очень странно, — сказалъ Самуэль. — Ни одинъ изъ знакомыхъ мн джентльменовъ, сколько могу припомнить, не упражняется въ писаніи писемъ. Это къ добру не поведетъ.

— Должно быть, случилось что-нибудь необыкновенное, — замтила м-съ Краддокъ.

— Должно быть, сударыня, иначе, я знаю, никто изъ моихъ пріятелей не вздумалъ бы утруждать меня письмомъ, — отвчалъ м-ръ Уэллеръ, сомнительно покачивая головою, — Отъ кого бы это! — продолжалъ онъ, разсматривая адресъ. — Старшина не уметъ рисовать такимъ манеромъ: онъ учился чистописанію по вывскамъ и трактирнымъ счетамъ. Странный почеркъ!

Говоря это, м-ръ Уэллеръ длалъ то, что весьма многіе длаютъ на его мст, когда получаютъ письма отъ неизвстныхъ лицъ. Онъ смотрлъ поперемнно на печать, на углы конверта, на его изнанку и лицевую сторону, на сдланный адресъ и потомъ опять на печать. Находя, однакожъ, что изъ всего этого ровно ничего не узнаешь, онъ ршился, наконецъ, заглянуть во внутренность конверта.

— Золотообрзная бумага съ фигурами по краямъ, — замтилъ Самуэль, развертывая письмо. — Посмотримъ, что тугъ такое.

И м-ръ Уэллеръ, сдлавъ серьезную мину, прочиталъ, съ приличной разстановкой слдующее посланіе:

"Отборнйшяя компанія батскихъ служителей, свидтельствуя свое почтеніе м-ру Уэллеру, покорнйше и усерднйше проситъ его удостоить своимъ посщеніемъ ихъ дружественную суварею, состоящую изъ поваренной бараньей ноги съ приличными прибавленіями и приправами, извщая при этомъ, что суварея будетъ сегодня за столомъ въ половин десятаго ночью — акуратъ."