— Там случилось что-то нетипичное. Мне сложно это объяснить, потому что я не слишком-то владею этими вещами, — намекнула я, — Но иногда их чую. Тут же мне словно горели красные лампочки. Если судебка осмотрит тело, уверена, объективно выявится какой-нибудь хитроумный способ умерщвления.

А ведь Мар, в бытность свою врачом, руководил всей диагностической службой клиники «Масийя Рунтай», в том числе и прозектурой. В клинической патологии и судебной медицине он разбирался великолепно (дураки в эту сферу не идут, точно). Да Луна помрачнел, и лицо его отразило что-то вроде желания разобраться с загадкой лично.

— Ты уверена, что нам стоит переживать из-за этого тела?

— Да чтоб мне провалиться.

Мар молча начал собирать вещи.

— Тогда надо бежать. Слушай, я нечаянно встретил одного знакомого. Не буду вдаваться в подробности, но если скормить ему какую-то полуправду, он вполне сможет помочь нам уехать на восток.

Мы с Тайком ушли за своими шмотками. Думать о возможных подводных камнях этого плана я оставила Мару — в конце концов, упомянутый знакомый был его, а из нас троих лишь у него коеффициент интеллекта был равен 600…

Карун. Интерлюдия.

— Зайди ко мне.

Тональность — официальная. Он застыл перед да Федхи, глядя перед собой.

— Этот пакет необходимо доставить шефу Ринногийи, 8.

В голосе Лайзы не было ничего даже отдалённо похожего на радость или дружеские чувства. Сухой приказ старшего. Похоже, очередной раунд долгой и бесплодной «дискуссии» меж отделами, и Лайзу, конечно, ничуть не утешало, что внутренние дела его проиграли.

— Будут ли дополнительные данные, госпожа да Федхи?

Какое-то время она молчала. Губа да Федхи дрогнула, но затем бриган изучила подчинённого взглядом и соизволила пояснить.

— Свежий мертвяк из Дажиотты. Милиция словила его на хвост утром. В нашем секторе. Я послала мальчишек, но оказалось, что он проходит по картотеке третьего отдела. Мы сливаем его.

— Принято.

Он развернулся и… почти вышел.

— Лайза?

— Выбор тебя — приказ самого шефа. Будь осторожен.

Он ни на миг не замедлил шаг и оказался в коридоре.

Тень. Богами трахнутый Тень. Что происходит?

Полиэтиленовый пакет под мышкой оттягивал локоть. Немало успели нарыть охранники правопорядка за несколько часов — обычно нескладухи по отделам выявляют не скорее, чем за половину суток. Если только шефу отдела-первопроходца не выгодно что-то поиметь с находки. Невзаимосвязанные картотеки отделов Комитета были давней темой для критики и столь же давней темой для интриг. Ну да ладно. Он вышел на стоянку и бросил пакет на первое пассажирское.

Тень.

Ринногийя, 8.

Он старался держать себя в руках, пока механически вёл мобиль по улицам Города. И вот поворот, ещё поворот, острая, как удар ножа, боль в груди… Маленький парк и серое помпезное здание, огромное, без вывески, с мутными окнами. Вяз за углом, раскрытые окна кафе на первом, парковка со всякими скромными быстрыми мобилями. В воздухе пахло летом и — слабо — хорошим кофе. Здесь он провёл тринадцать лет жизни. И даже в какой-то мере любил это место…

Очень мало времени, чтобы подумать.

Мертвяк, проходящий по третьему отделу. Гм… Руки буквально чесались, хотя касаться внутренней опечатки пакета, назначенного Главному, было безумием и… неуважением. Он бы хотел этого, но вариант такой даже не рассматривал.

Мертвяк по третьему. Кто?! Он надеялся, что мужчина, и что он в глаза его не видел.

И… зайти сюда. В разгар дня. К Главному. Эту пытку они не могли придумать без скотины контролёра. Или это выдумка да Лорро?

«Ладно. Не ныть. Не жаловаться. Ты играешь в свою игру. Ты делаешь своё дело ради чего-то бСльшего. В конце концов, даже если твои надежды не оправдаются, ты пытаешься сохранить хоть что-то. Выжить, сохранить работу и всё такое, никого не подставив. Да и войны пока не случилось.»

Он взял пакет и вышел из мобиля. Его левое веко начало провисать.

Дежурный (новенький, хвала Богам) скользнул глазами по карточке и кивнул. На его лице при этом отразилось нечто вроде «и куда это мы лезем, червяк второотделовский». Салага. Нельзя так явно.

Он шагал по давно, до боли, знакомым коридорам, не ощущая пола под собой, не видя других лиц, не сознавая сдержанных (но почти изумлённых) взглядов в своё лицо. Год назад его провели тут, по этому самому пути, в наручниках за спиной — живой труп человека, и все, кто смотрел на него, знали, что он труп, и что будет с ним дальше. Буквально в подробностях. В третьем слишком хорошо знали, что такое наручники за спиной, и за что их могут одеть на такого, как он. Всё пережитое начало падать на него, как скала, как сами Горы, тяжкое, муторное, невозможное с любой стороны. Доски, удар по спине, жёсткий ледяной стул… Тень. Да что с ним? «Нельзя. Ведь ты работаешь ради чего-то большего.

Ты просто потерял надежду. Всё потерял. Слишком долго ждёшь невозможного…»

Под кабинетом Главного ему пришлось сидеть около часа. Казалось, кожа слазит с него от чего-то вроде стыда, невыносимой тоски и боли. Но он сидел, не шевелясь и ничем не выражая свои эмоции, а только мысленно костеря себя за полный разлад в душе. Так не годилось. Слишком опасно… Не теперь!

А потом его уши поймали еле слышный доклад дежурного и далёкий (и оттого такой тихий, что могло и показаться) Бого-хульный возглас. «Немедленно его сюда!»