В половине пуня до ближайшего бетонного причала мы выбрались из прибрежного ила и побрели в глубину Города.

— Я пойду поищу телефон, а вы сидите тут и, ради Богов, не уходите!

Я кивнула. Мар ушёл по краю тротуара, и я подумала, что выглядим мы не лучшим образом. По крайней мере, наши нижние части, покрытые подсыхающей коркой грязи. За приведённую в порядок одежду я ещё раз вознесла хвалу трудолюбивому семейству бабушки Бош. Мы хотя бы при дальнем осмотре не вызывали подозрений. Унылая аллонга в шляпке и ещё более унылый мулат возле неё. А остальное..? Ну мало ли кому какое дело, принимать ли мне в семейные мулата или нет…

Мы сидели, и ничего не происходило. Светило вечернее солнышко, косые его лучи указывали на близкий конец лета…

На том краю улицы показалась патрульная машина. Может быть, она каталась тут просто так, но я в «просто так» категорически не верила…

— Тайк!

Мулат встрепенулся, увидел то же, что и я. Его лицо, руки, спина вытянулись, словно перед избиением, и он сделал попытку к бегству.

— Тихо! — рявкнула я шёпотом, — Спокойно! Они нас ещё не видят!

— Но…

— Мы в тени, а они на солнце. Спокойно. На бегущего любой обратит внимание. Медленно встаём и ныряем в кусты.

Мы выполнили придуманный мною манёвр, оглядевшись, я указала на скрытый в зарослях спиреи общественный туалет. Солнце почти скрылось за ближайшими высотками, и в садике царила странная потусторонняя полутьма. Я поймала себя на мысли, что начинаю испытывать кирпичную, тугую усталость.

— Зайди в Черную половину, а я в Белую. Через десять минут выйдём. Если что, — я задумалась, — выходи к Жанниш-дари, это по улице прямо отсюда.

— Я знаю это место. А как же Мар? Он будет нас искать.

— Верти головой, нам надо перехватить его.

Мы расстались и покинули улицу. Я обогнула кусты и начала спускаться.

В холодном зале туалета не было ни души. Слабо пахло лавандой, в кабинке служителя по стеклу вяло постукивала муха, а сам он беззастенчиво дремал, положив толстую башку на локоть в форменной муниципальной тужурке. Хоть небо падай, но хупара спят честным искренним сном! Я зашла в женскую половину, и, оторвав несколько салфеток от рулона, заодно вычистила обувь от грязи. Мар, думала я. Его надо перехватить, пока он сам не напоролся на патруль. Меня охватывала всё более и более сильная тревога, но я не могла решить, как правильнее и стратегически мудрее поступить. В любом случае, прятаться в закрытом помещении с одним выходом было глупо. Когда я выходила, служитель проводил меня расфокусированным взглядом, от чего новая волна паранойи смела меня с ног. Права ли я, что дала ему себя увидеть?!

На улице стало ещё сумеречнее, небо окрасилось в яркие закатные тона. Заросли вокруг клозета выглядели мирно, свистели какие-то вечерние пичуги. Но я недоверчиво огляделась. Прошло десять минут или нет? Мне казалось, что миновал час! И, хотя я изо всех сил восстанавливала душевное равновесие, меня буквально душила тревога. Это она заставляла мои внутренние часы скакать галопом, рваться вперёд с выпученными глазами… Успокоиться. Всё идёт по плану. Вскоре мы найдём помощь и укрытие, а там поглядим. Как знать, быть может, и я найду выход из своих проблем. Я снова вяло и нервно подумала о будущем. По уму, мне следовало найти надёжную защиту. Но правда заключалась в том, что я просто не знала, куда бросаться — так, чтобы меня не убили на месте. Ни один из путей — Малый Совет, КСН, Десятка — не выглядел менее опасным. Смерть отовсюду. И ты просто убегаешь от неизбежного…

Я сжала зубы и медленно пошла по дорожке в обход туалета. Небольшая табличка на стене указывала, что далее расположен телефон. Может быть, там? Мелкие плитки красного и серого цвета вели меня вперёд, и я смотрела на них, а потом услышала голос.

— Соедините с ним! Умоляю, это правда… Мне назначали время… Что значит уехал? Простите, да, перешёл границы… Простите, я просто очень взволнован. Я звоню уже четверть часа… да, ещё раз простите. Я не могу сказать, по какому вопросу. Да, это я звонил ранее.

Голос показался мне странно знакомым. Это был дёрганный, искаженный фальцет, полный придыханий и сопения, как будто говоривший душил сам себя или заталкивал себе в горло трубку телефона… а через миг я узнала этот голос.

Мои ноги вросли в землю, а уши расцвели, как орхидеи. Было похоже, что говорившего соединили с новым абонентом. Интонация разительно поменялась.

— Господин Глава очень настаивал, чтобы я связался с ним. Боюсь, он весьма заитересован в моей находке. Да, я подожду. Я не могу сказать, по какому вопросу.

Бывает такое странное чувство, будто тебя макают в ледяной кипяток. Вам повезло, если вы никогда такое не переживали.

Наверное, думала я, я что-то неверно поняла. Голос Мара да Луны не мог говорить такие вещи. Он наверняка имел ввиду что-то, неверное мною истолкованное из-за недостатка информации. Вжавшись спиной в стену туалета, я ловила слова и звуки из-за угла, но ничто не изменялось — кипяток становился всё ледянее и ледянее, словно меня окунали в океан ядовитых иголок. Ночь стремительно входила в свои права, и я отстранённо подумала, что вот-вот появятся ночные патрули, а мне ещё надо поймать Тайка… Но я не ощущала себя. Я вся обратилась в слух, а ноги мои подкашивались. Вечер угасал.