– Не за что извиняться. Я просто удивлен, – ответил я, не испытывая ни злости, ни обиды. – Я слышал, что освободилось одно место, но не предполагал, что назначат тебя.

– Их выбор понятен. Папа стар и болен, говорят, он не доживет до следующей Пасхи. А мой двоюродный дядюшка имеет некоторое влияние среди кардиналов, его многие поддерживают, так что есть шансы, что он сможет возглавить Святой Престол, если, конечно, Бробергер и Нарара отдадут за него свои голоса. Поэтому Братство решило подсуетиться.

– Их поспешность оправданна – родственница Папы среди магистров улучшит общение с Церковью, – кивнул я. – Понимаю, почему ты согласилась.

– Ни черта ты не понимаешь, Синеглазый, – неожиданно зло ответила она. – Да, меня беспокоит судьба Братства, и я рада его укреплению. Слишком сильно последние десять лет нас давит Орден. Но это не причина. Я согласилась на условии, чтобы от тебя отстали. Ты знаешь, что был приказ тебя убить после того, как ты ослушался в истории с Хартвигом?! Их расчеты в твоей предсказуемости обратились прахом, потому что ты смог провести его мимо всех наших патрулей! В Братстве страшно перепугались и с трудом тебя нашли.

– Меня сочли неблагонадежным? – горько спросил я.

– Именно. Мне стоило огромного труда уговорить их отправить тебя в Солезино!

– Так вот кого надо благодарить…

– А какие еще могли быть варианты? Тебя бы прикончили на каком-нибудь постоялом дворе или в дороге только потому, что никто до сих пор не знает, что тебе рассказал картограф. В охваченный эпидемией Солезино магистры, по крайней мере, не стали лезть, а когда немного успокоились, я заключила с ними договор. Тебя не трогают, словно ничего и не было, а я становлюсь номинальным магистром, который продолжает выполнять свою прежнюю работу и обеспечивать связь с клириками.

Дилижанс тронулся, и я вздохнул:

– Мне стоит сказать тебе спасибо, Гертруда. Ты пошла на слишком большие жертвы.

– Ерунда, – ответила она. – Колдунья, страж, теперь еще и магистр. На ведьму не липнет никакая зараза. И вообще, это ты разреши мне поблагодарить тебя за помощь.

– Можно и мне сказать спасибо, – вмешался Проповедник. – Не забудьте, что я не только спас ваши жизни, но и молился Господу так истово, что он забрал ваших врагов к себе.

Несмотря на горечь в душе, я рассмеялся. И Гера вместе со мной.

– Другого способа уйти из жизни он найти не мог, – мрачно сказал я.

Бургомистр, стоящий рядом со мной, едва слышно вздохнул, и его упитанное лицо, украшенное щеточкой жестких усов, стало еще более несчастным и озадаченным, чем пять минут назад.

Я подошел к самому краю моста, глянул вниз, в белесую бездну ущелья, на дне которого вилась черная лента горной реки.

– М-да… Когда это произошло?

– В начале ноября, – ответил бургомистр. – Пришел сюда, встал на край и сиганул вниз.

– Думаю, все его кости превратились в крупинки, – сказал Проповедник, стараясь не подходить к краю. – У него явно были не все дома, раз он на такое решился.

Настроение у меня было хуже некуда. Я рассчитывал добраться до Котерна, где меня ждали дела, но этот тип влез в дилижанс, умоляя о помощи.

– Вы уверены, что самоубийца был стражем?

– Уверен. Когда его отскребли от камней, то нашли кинжал с черным лезвием и сапфиром. У кого, кроме вас, они еще есть?

– Хороший вопрос. Свидетели его смерти были?

– Конечно нет. Здесь редко кто появляется в это время года. Перевалы уже засыпаны снегом, теперь до весны через них в Жмут при всем желании не доберешься. Ездят кружным путем, через Котерн, а там уж по предгорьям.

– Тогда кто же его нашел?

– Местный художник. Он часто сюда приходит – рисует Волосы хульдры.

Чертов мост, удивительно длинный для того, чтобы не падать, сложенный из серых, с зеленым налетом камней, немного горбатый и неказистый, висел над пропастью лишь благодаря гению неизвестного строителя, упираясь в возвышающиеся над ним отвесные скалы. С одной из них срывалась текущая с плато река, превращаясь в огромный, белопенный водопад, бесконечно падающий в ущелье, поднимая в воздух тучу ледяных брызг. Они оседали на камнях и перилах, превращаясь в ледяные наросты и сосульки. Водопад был настолько близко от моста, что казалось, ревущий поток зацепит тебя и утащит следом за собой в пропасть.

– Однако и зрение у вашего художника. Как у орла. – Я вновь посмотрел вниз и едва смог различить отдельные камни. – Кто занимается расследованием?

– Никто, – пожал плечами губернатор. – Властям Дерфельда не интересны самоубийства.

Я скрипнул зубами. Не в правилах стражей умирать таким образом. За всю свою жизнь я не слышал ни об одном, кто бы решил уйти из жизни. Стражи погибали постоянно, но вовсе не оттого, что кидались с мостов.

– Получается, он погиб около двух недель назад. Следовательно, его уже закопали?