– Оно не сделало ничего предосудительного.

– Как же. Если оно никого не начикало своим серпом, значит незапятнанно, словно Дева Мария, что ли? Быть может, оно заглядывает в окошки к девственницам, которые знать не знают, что за чудовище изучает их прелести.

– Старый извращенец, – пробормотал я себе под нос. – Только ты занимаешься подобным.

– Между прочим, я все слышал! – оскорбился он.

Я отступил к стене, пропуская трех конных егерей в лихих лохматых шапках набекрень, темных шерстяных мундирах и коротких меховых плащах.

– Ты дуешься на Пугало лишь потому, что оно вот уже третий день подряд обыгрывает тебя в «Королевскую милость [42] ».

– Ничего подобного! – возмутился Проповедник. – Дело совсем не в проигрыше!

– То есть ты считаешь, что за девять лет твоего блуждания за мной я не успел хорошо изучить твою обидчивую натуру? – задал я риторический вопрос.

– Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силен, [43] – с достоинством произнес он.

– Я тебя умоляю, оставь цитаты из святых книг. Все равно большинство из них ты не читал ни при жизни, ни тем более после смерти!

– А что ты хочешь от обычного сельского проповедника? – усмехнулся он. – Грамоте я обучился отнюдь не в юношеском возрасте.

– Поэтому половина фраз, которые ты запомнил, выходят у тебя исковерканными и путаными. Не говоря уже о церковном языке. Даже Пугало коробит, когда ты начинаешь распевать молитвы.

– Оно просто завидует моему голосу.

– Молодой господин, купите булочку. – Бойкая голубоглазая девчонка в меховой повязке на пшеничной голове, торговала сдобой за углом от мясных рядов.

Она приветливо улыбнулась мне, и я купил у нее крендель с сахарной глазурью и яблочной начинкой.

– Она сама как булочка, – сказал Проповедник.

Я не ответил, был слишком занят сдобой.

Один из домов, на первый взгляд ничем не отличающийся от остальных на этой улице, привлек мое внимание. Уже немолодая женщина поднялась на его крыльцо, отомкнула дверь и скрылась в здании. Я не понял, что меня смущает, поэтому остановился, встал напротив, чтобы не мешать людскому движению и, доедая крендель, хмурился. Затем осознал – у нее в руках был высохший пучок трав. Если конкретно – таволга, шиповник и рубус. [44] Ничего предосудительного, если не располагать сведениями, что подобное сочетание растений в новолуние увеличивает колдовскую силу. А до новолуния оставалось всего лишь несколько дней.

Возможно, это совпадение, а возможно, я только что видел местную ведьму. Она крайне неосторожна и беспечна, раз ходит с таким букетом по улице. Знающие люди есть везде, и не факт, что первым делом они не побегут к Псам Господним.

Я обернулся на дом колдуньи и увидел, как на втором этаже слабо дрогнула занавеска. За мной наблюдали. Проповедник, в отличие от меня, ничего не поняв, продолжал беспечно болтать.

До ведьмы мне не было ровным счетом никакого дела, так что я пошел своей дорогой.

Мужчина, указавший мне направление, не соврал, и первый же прохожий показал на трехэтажный дом бургомистра. Я постучал в дверь, которая через минуту распахнулась, и сразу откинул полу куртки, показывая кинжал пожилому слуге.

– Сейчас сообщу, – кивнул он. – Вам придется подождать.

Ждать пришлось в светлой комнате, где главным украшением был камин и огромные оленьи рога. Бургомистр, дородный мужчина в теплой распахнутой шубе, вошел в нее стремительно и сказал, даже не представившись:

– Нет!

Я переглянулся с Проповедником, и тот пожал плечами, говоря тем самым, что тоже не понимает, что происходит.

– Что нет? – уточнил я.

– Не заплачу.

– За что?

Бургомистр нахмурился и сказал:

– Мне сказали, что вы страж.

– Верно.

– Стражи обычно уничтожают темных душ.

– И снова в точку. – Я решил проявить терпение.

Он начал понимать, что я ни черта не понимаю, и недоуменно вопросил, всплеснув руками:

– Так вы не по поводу темной души?!

– В Дерфельде есть темная душа?

– Так я о том и толкую, страж! Так вот – мой ответ «нет». Не заплачу даже медяка. Ваш коллега уже успел содрать с меня десять цехинов, [45] предназначенных для рождественских празднеств, которые мне пришлось вытащить из городской казны. Город больше не может тратить такие суммы.

– Я пришел к вам не по этому вопросу.

Бургомистр нахмурился, водрузил на голову ромбовидную ондатровую шапку, которую до этого держал в руках: